История философской психологии

[154] Идеализм, отрицающий существование протяженной сущности, может быть назван идеализмом в «слабом» смысле, тот же, который оспаривает бытие непредставляющих простых субстанций – в «сильном». Идеализм в слабом смысле может совмещаться с критикой идеализма в сильном смысле, как это было у Вольфа. Но как именовать такую гибридную философскую систему? С точки зрения собственной классификации Вольфа, его философия дуалистична (ср. 492: 26).

[155]Причина, видимо, в том, что Готшед рассматривал свой аргумент не в контексте опровержения идеализма, а в свете доказательства того, что вещи, представляемые в представлениях, похожи на представления: «Представления вещей в нашей душе должны быть похожи на сами вещи, которые ими представляются. Ведь если предположить, что они были бы непохожи на них, то мы представляли бы себе не этот, а совершенно другой мир. Поскольку же возможен больше, чем один мир, то не было бы никакого достаточного основания, почему мы должны были бы представлять скорее этот, чем другой из этих возможных миров» (269: 532). Готшед, кажется, просто не замечает, что его довод можно легко развернуть против идеализма.

[156] Похожая оценка, только в более концентрированной форме и безотносительно Беркли, дана Готшедом § 111 первой части «Первооснов» (269: 59 – 60), а в § 1082 он замечает даже, что в ряде случаев идеалист мог бы иметь заметное преимущество перед своими противниками (561).

[157] Кант не употребляет этот термин и в других работах 80-х годов, а в «Антропологии с прагматической точки зрения» (AA 7, 128 – 131) использует его в «современном» смысле с этическим оттенком, несмотря на различение «логического», «эстетического» и «морального» эгоизма. Что же касается эпистемологического эгоизма, то Кант, по сути, объединил его с с идеализмом, объясняя это решение следующим образом (в лекциях по психологии середины 90-х годов): «Идеализм и эгоизм могут высказываться из тех же самых оснований, так как души или духи все же не могут восприниматься нами, а значит, если мы не признаем никаких телесных сущностей вне нас (как идеалисты), то мы не признаем и никаких духовных сущностей вне нас, как эгоисты, поскольку мы не можем воспринять их» (AA 28, 770).

[158] Хотя в XVIII веке, как справедливо отмечал А. Ф. Грязнов (1987), Декарта иногда воспринимали как скептика, оценка Канта все же вызывает некоторое удивление, учитывая, что он был знаком с «Рассуждением о методе» (см. AA 28, 680), а «Размышления о первой философии» и «Принципы философии» были среди книг, находившихся в его личной библиотеке.