|
[46] Г. Г. Бужан еще в 30-е годы XVIII века подчеркивал, что для правильного понимания специфики языка животных надо учитывать, что они общаются главным образом при помощи жестов (см. 194: 131). [47] Любопытную позицию в этом вопросе занимал И. Г. Зульцер в работе «Анализ понятия разума» (Zergliederung des Begriffs der Vernunft) из сборника статей 1773 года. Высказывая традиционный тезис, что «абстрактные идеи существуют в рассудке, кажется, только благодаря их обозначениям» (450: 266) и что животные лишены языка, дающего возможность использовать такие знаки или обозначения, он делал, однако, интересное добавление, замечая, что причина этого, по всей видимости, состоит исключительно в строении их органов речи (267 – 268). И Зульцер (как мы увидим, в согласии с Мейером) не исключал, что «в будущем состоянии» животные получат «лучше организованные тела» и «в итоге станут разумными» (281). [48] В тексте у Мейера здесь опечатка: «третьей степени» вместо «второй». [49] А вот в «Философско-медицинском словаре 1803 года, составленном Ф. Й. Циммерманом, уже вообще не остается следов вольфианского понимания рассудка (см. 504: 247 – 248). [50] В ранней работе «Доказательство, что никакая материя не может мыслить» (Beweis, da? keine Materie denken k?nne, 1742) Мейер, как видно уже из ее титула, занимал иную позицию. [51] Мопертюи был президентом Королевской Академии наук в течение четырнадцати лет – с 1745 года. Кстати, труды Академии долгое время издавались только на французском языке. [52] К примеру, Леруа доказывает, что животные умеют считать, упоминая об опыте с птицей, запоминавшей количество охотников, уходивших от гнезда, но сбивавшейся на шести (332: 155). [53] Платнер признавал две основные силы души – мышления и воления (379: 31). [54] Еще более радикальную позицию занимал Э. Платнер, прямо отождествлявший психологию с логикой, «эстетикой и значительной частью моральной философии» (379: XVI). [55] Под влиянием «Словаря» Цедлера значимость идей Вольфа была подчеркнута в «Энциклопедии» Дидро и д’Аламбера в 1765 году (см. 243: 543), когда в Германии уже многое изменилось. [56] Кант почти дословно переписал вопросы и требования Академии (см. АА 15, 58). Систематизатор рукописного наследия Канта Э. Адикес, не обративший внимание на это обстоятельство и опиравшийся в своей хронологической реконструкции в основном на почерковые критерии, позиционирует соответствующий набросок R 158a в довольно широких временных границах от середины 60-х до конца 70-х годов, хотя наиболее вероятным считает период 1773 – 1775 годов (ibid.). Между тем, последний вариант является единственно возможным, так как Кант воспринимает требования Академии как актуальную задачу, подлежащую решению. — 372 —
|