|
Между тем, легко поставить такие феноменологические вопросы, ответ на которые не назовешь самоочевидным, но которые вполне законны и могут получить точное решение. Почему мы верим в существование внешнего мира? Почему мы верим в причинность? Связана ли экзистенциальная вера с каузальной? Зависят ли они от какой-нибудь другой онтологической установки? Почему мы то различаем предмет и ощущение, то смешиваем их? На подобные вопросы нельзя ответить, не прибегая к доказательствам. И трудно представить, как с ними могла бы совладать, скажем, экспериментальная психология. Их решение – задача философской психологии, точнее ее феноменологической части. «Безаргументативность» феноменологической психологии Гуссерля предопределила ее будущее. Последователям Гуссерля оказалось тесно в границах его системы и они всячески расширяли их: путем поэтических прозрений, как Хайдеггер, экзистенциальных интуиций – как Сартр, или, подобно М. Мерло-Понти, наполняли гуссерлевскую феноменологию идеями экспериментальной психологии. Все это размывало строгость философской науки о душе, с радикальными проектами устранения которой в двадцатом веке все чаще выступали логические бихевиористы или близкие им авторы, такие как Г. Райл или Д. Деннет, высказывавшие намерение элиминировать понятие ментального из научного языка или существенно снизить его значение. Идеи Деннета пользуются большой популярностью и в наши дни. Сходные позиции занимали и физикалисты во главе с Ю. Т. Плейсом, Дж. Дж. Смартом, Д. М. Армстронгом. Они искали подходы к отождествлению ментальных событий с процессами, происходящими в нейронах мозга. В последние годы интерес к философской психологии заметно вырос. Впрочем, сам термин «философская психология» сейчас обычно резервируется за междисциплинарными исследованиями. Тематике философской психологии, как она обозначена в данной работе, казалось бы, больше соответствует термин «философия сознания» (philosophy of mind). Термин «mind», обозначающий совокупность ментальных феноменов, в отличие от «души» (soul) или «духа» (spirit), лишен онтологической нагрузки, и «философия сознания» должна, по идее, заниматься изучением формальной структуры этих феноменов, по возможности избегая метафизических гипотез. Между тем, главной темой современных дискуссий в философии сознания является вопрос о психофизическом соответствии, проблема mind – body. Но это чисто метафизический вопрос, бесперспективность решения которого была показана уже 250 лет назад. Философия сознания наших дней поляризована. Большинство англо-американских философов сознания апеллирует к данным науки и отстаивает различные версии психологического материализма. Им противостоят неотомисты, такие как К. Вальверде, столь же догматично убеждающие в нематериальности Я. За всеми этими спорами часто забывают об исследовании самого ментального, чем бы оно ни было, свойством мозга или души. Есть впрочем, и исключения, которые, как можно надеяться, станут правилом. Речь идет прежде всего о Джоне Сёрле, с именем которого многие связывают возрождение философии ментального. — 364 —
|