История философской психологии

С другой стороны, детальное обсуждение проблемы редукции способностей позволило Тетенсу выявить то обстоятельство, что она не может быть проведена исключительно на основе анализа интроспективных данных – на определенном этапе приходится прибегать к гипотезам, пусть и фундированным опытом. Более того, Тетенс показал, что даже экспликация сущностных форм основных способностей души в известном смысле имеет предположительный характер.

Значение этих выводов очень велико. По сути Тетенс обнаружил границы научной психологии. Она не может выдавать законченных теорий психических способностей без метафизических допущений о сущности души, которые не могут быть сделаны полностью достоверными. И связано это именно с тем, что в таких исследованиях психолог приближается к первоначалам душевной жизни.

И теперь можно уточнить природу философской психологии, которая, как было заявлено в самом начале данной работы, конституировалась в XVIII столетии. Под конституированием дисциплины в данном случае понимается четкое прояснение ее предмета, методов, целей и задач. Разумеется, философия всегда занималась душой. Можно даже сказать, что это был ее главный предмет. Но что именно в душе является предметом философии? Все зависит, конечно, от того, как мы трактуем философию. Однако если принять достаточно распространенное понимание последней как доказательного знания о первоначалах, понимание, обнаруживающееся уже у Фалеса, с рассуждений которого, собственно, и началась философия, то философская психология, очевидно, должна заниматься изучением первоначал душевной жизни. Она должна абстрагироваться от всех заранее принятых допущений и отталкиваться от самоочевидных психических феноменов, «первого для нас», и продвигаться к первоначалам – «первому по природе», следя за тем, чтобы не терять нити, связывающие ее выводы с внутренним опытом. Само это непрерывное движение от очевидности к очевидности можно приравнять к доказательности этого продвижения – второму необходимому элементу всякого философского знания. Начинать анализ таким образом надо с непосредственных данностей сознания в поле обыденного опыта. В этом опыте следует выявлять базисные установки, фундаментальные онтологические убеждения – в существовании внешнего мира, каузальности событий и т. п. Следующая задача должна состоять в попытке редукции этих убеждений к их общим когнитивным истокам в познавательных способностях. Она может быть решена с аподиктической достоверностью, и это – первая часть философской психологии. Во второй части идет речь об определении сущностных черт душевных способностей и редукции этих способностей к единой силе души. Решение этой задачи позволило бы приблизиться к пониманию сущности человеческого Я. Но путь к ней, как показали Тетенс и Кант, по-видимому, закрыт. И это означает, что «научной» может быть только первая часть философской психологии. Вторая может быть таковой лишь отчасти и в итоге выходит к «вечным» мировоззренческим вопросам о «глубинах души», о которых К. Вайлер в свое время сказал, что из них «вырастает золотое древо человеческого счастья» (480: 7). Эти вопросы – предмет скорее экзистенциальных переживаний, чем рационального дискурса.