Дружба

мая, заключа лась всецело в моем сердце: это потребность в тесном обще-

нии, таком интимном, какое только возможно; поэтому-то я нуждался скорей

в женщине, чем в мужчине, скорей в подруге, чем в друге. Эта странная

потребность была такова, что самое тесное соединение двух тел еще не

могло быть для нее достаточным; мне нужны были две души в одном теле;

без этого я всегда чувствовал пустоту". Неспособный удовлетворяться бо-

лее или менее "частичными" контактами, Руссо жаждет полного, абсолютного

слияния с другом, но по причинам, понятным каждому читателю "Исповеди",

ни перед кем не может раскрыться до конца. Его все время мучает "боязнь

обидеть или не понравиться, еще больший страх быть освистанным, осмеян-

ным, опозоренным...". Как бы хорошо ни относились к нему окружающие - а

у Руссо было немало искренних доброжелателей,- отношения с ними для пего

только суррогаты воображаемой подлинной близости. "Не имея возможности

насладиться во всей полноте необходимым тесным душевным общением, я ис-

кал ему замены, которая, не заполняя пустоту, позволяла бы мне меньше ее

чувствовать. За неимением друга, который был бы всецело моим другом, я

нуждался в друзьях, чья порывистость преодолела бы мою инертность..."

Неудовлетворенные желания создают напряженность в отношениях. Руссо

всегда и везде чувствует себя одиноким...

Драматично складывались дружеские отношения В. Г. Белинского с М. А.

Бакуниным. Подобно Руссо, молодой Белинский видит в дружбе высшее благо

жизни. "Дружба!-вот чем улыбнулась мне жизнь так приветливо, так тепло,

и, вероятно, в ней, и только в одной ней, будет сознавать себя моя жизнь

до конца своего"Э. Темпераментный, чувственный и одновременно крайне

застенчивый, преследуемый мыслью, что природа заклеймила его лицо "прок-

лятием безобразия" и поэтому его не может полюбить ни одна женщина , Бе-

линский не может относиться к людям спокойно. "В людях я вижу или дру-

зей, или враждебные моей субъективности внешние явления,- и робок с ни-

ми, сжимаюсь, боюсь их, даже тех, которых нечего бояться, даже тех, ко-

торые жмутся и боятся меня".

Его дружба обычно принимала характер страстной влюбленности. "Боткина

я уже не люблю, как прежде, а просто влюблен в него и недавно сделал ему

формальное объяснение",- сообщает он Бакунину. Подобное чувство не приз-