Томизм

Приведём несколько примеров текстов св. Фомы, которые свидетельствуют о его глубочайшем уважении к уму. Наиболее характерный внешний признак — это, пожалуй, его постоянное, искреннее и даже страстное восхищение великими философами (ista praeclara ingenia), в особенности Аристотелем. Такое чувство трудно понять людям, которые кичатся своей учёностью и видят в Аристотеле только представителя устаревшей астрономии и физики. Между тем даже если они полагают всю современную науку исключительно своим собственным достоянием (как полагал Декарт в отношении математики), — они, эти люди, считающие Аристотеля педантом, не могут не признать, по крайней мере, что его сочинения представляют собой высочайшее свидетельство мощи человеческого интеллекта. Именно это, прежде всего, видел в нём св. Фома. Именно этому всеохватывающему уму Философа воздал он честь.

Вторым признаком уважения к выдающемуся достоинству ума является утверждение, что из всех известных нам из чувственного опыта существ способность созерцать истину свойственна только человеку. Об этом читаем в “Сумме против язычников” (Contra gentiles), III, 37: “Haec enim sola operatio hominis est sibi propria, et in qua nullo modo aliquod aliud communicat” (“Только это действие поистине является собственно человеческим, к которому ничто иное никоим образом не причастно”).

Третьим признаком служит утверждение св. Фомы о том, что причастность интеллектуальному познанию превращает человека в духовное существо, сравнимое с высочайшими творениями Божьими. Человек состоит из души и тела; ангел — чистый дух и как таковой совершеннее человека. Ангелы — более благородные духи, чем мы, но и мы тоже духи, и Бог — дух. Таким образом, интеллектуальное познание истинного есть единственное действие, общее Богу, ангелу и человеку:

единственное, но присущее всем троим: “Hoc tantum de operationibus humanis in Deo et in substantus separatis est” (“Именно столько свойственных человеку действий присутствует в Боге и в отдельных субстанциях”)62. Неоднократно говорилось об опасности рассматривать человека как ангела, только несколько ниже сортом. В самом деле, человек есть умная сущность (субстанция); ангел же есть ум. Однако не следует забывать о том, что, по мысли св. Фомы, Бог, ангел и человек образуют отличную от всего прочего группу именно потому, что они одни наделены способностью интеллектуального познания. При всей разнице доктринального подхода томизм сохраняет в этом вопросе верность духу августинизма: он не признаёт никакой посреднической субстанции между человеком и Богом и считает, что нет ничего выше рационального мышления, кроме Бога: “Nihil subsistens est majus mente rationali, nisi Deus”63. Понятие человека как образа Божия полностью обретает здесь свой смысл.