|
Второй сон отличается от первого тем, что в нем четко передана внутренняя связь субъекта с летающими объектами — то, чего нет в первом сне. Летательный аппарат избрал рассказчицу в качестве мишени; он направил на нее испытующий взгляд; она чувствует себя пребывающей в поле его зрения и не может избежать встречи лицом к лицу; более того, от этого взгляда исходит излучение магического жара, что идентифицируется с интенсивным внутренним чувством. На языке психологии огонь — это символический эквивалент чрезвычайно сильного чувства, которое в данном случае неожиданно. Несмотря на свой страх (вполне оправданный), рассказчица проявила выдержку и перенесла встречу так, как если бы она не представляла настоящей опасности; но сразу после встречи рассказчице пришлось убедиться в том, что летательный аппарат излучает грозный жар (с подобным мы часто сталкиваемся в литературе о НЛО). Этот жар есть проекция невыявленного чувства — эмоции, усиленной до степени физического эффекта, но так и остающейся неузнанной. Непосредственная встреча с летающим объектом оказывается настолько значимой, что даже выражение лица рассказчицы во сне меняется (вследствие ожогов). Данный эпизод заставляет вспомнить не только потрясенное лицо Моисея, но и лицо брата Николая из Флюэ1 после того, как ему явилось внушающее ужас видение Бога. Подобные факты свидетельствуют о неизгладимом переживании, следы которого оказываются заметными со стороны: это переживание ощутимо модифицирует поведение личности в целом. С психологической точки зрения, однако, модификация остается всего лишь потенциальной до тех пор, пока она не интегрируется в сознание. Вот почему брат Николай из Флюэ был вынужден предпринять длительные исследования и предаться долгим медитациям, прежде чем в устрашающих образах ему удалось распознать видение Святой Троицы; таким образом, он смог, в полном соответствии с духом своего времени, трансформировать собственный внутренний опыт в психологическое содержимое, интегрированное в сознательную сферу его «Я». Это новое содержимое сыграло существенную роль в зарождении новых интеллектуальных и моральных императивов у того, чьим достоянием оно стало. Очевидно, нашей рассказчице, равно как и всем тем, кто видит летающие объекты наяву или во сне и распространяет слухи о них, предстоит выполнить над собой аналогичную работу. Символы Божества совпадают с символами Самости; если в душевном опыте, с одной стороны, проявляется живой образ психической целостности, то с другой стороны это выражает идею присутствия Божества. Не утверждая, что эти две сущности метафизически идентичны друг другу, отметим лишь эмпирическое совпадение их образов, порожденных психической субстанцией человека, о чем свидетельствует анализируемый нами сон. Что же касается предположений метафизического порядка, возникающих в связи со сходством образных представлений, то они, как и все трансцендентное, выходят за пределы познавательной способности человека. — 27 —
|