Супружеская любовь

10. После этого Ангел со своими спутниками возвратился к месту собрания, где ожидал его Сонм Премудрых. Там он позвал к себе веровавших, что Радость Небесная и Благополучие вечное составляет только впущение в Небо — и при том впущение по Божественной благодати,—и что тогда радость у них будет подобна как и у тех в Мiре естественном, которые, по приглашении по входят в чертоги Царские во время праздненства, или на Брак. Этим мужам Сонма Ангел сказал побудьте несколько здесь; я вострублю трубою—и сюда придут прославившееся премудростью в духовностях Церковных. Чрез несколько часов пришли девять мужей, из которых каждый был украшен лавром — венцом своей славы. Ангел ввёл их в Дом собрания, в котором, как выше сказано, были все прежде созванные. В присутствии этих, разговаривая с пришедшими девятью мужами, украшенными лаврами, Ангел сказал знаю, что по желанию вашему и по идеи вашей, позволено вам войти в небо, и что возвратитесь в эту нижнюю или поднебесную землю, с полным сведением о состояниях Неба; вспомните же теперь, каким вам казалось Небо. Они отвечали по порядку. ПЕРВОЙ из них сказал идея моя или умоначертание о Небе, от самаго отрочества даже до конца жизни моей в Мiре естественном состояли в том, что Небо есть место всех блаженств, счастья, приятностей, веселия и удовольствий, и что если туда меня впустят, то буду тогда окружен тончайшим воздухом блаженств, которыя и буду почерпать полною грудью так, как ощущает жених, празднующий свой брак, когда он входит в брачный чертог с его невестою. В этом понятии я взошел в Небо, прошел первыя Стражи, также и вторыя,—но когда пришел к третьим, тогда начальник стражей, вступив со мною в разговор, спросил кто ты, друг мой? Я отвечал ему: не здесь ли Небо?.. Сюда взойти меня побудило мое вожделение, и потому прошу впустить меня. Когда же я был впущен, то войдя туда увидел Ангелов в белых одеждах они ходили вокруг меня, и осматривая сказали: вот новый гость, не облеченный в одежду Неба Услышав эти слова, и помыслив, что уподоблюсь тому, о котором Господь сказал, что без одежды брачной вошел на брак, я просил Ангелов дать и мне такую же одежду; но они при этом разсмеялись. После чего прибежал один из Совета и повелительно сказал разденьте его до нага, извергните его и бросьте за ним одежды его; таким образом меня и извергли.— ВТОРОЙ по порядку сказал я верил также как и он, что коль скоро буду впущен в Небо, которое над моею головою, то окружат меня там радости, коими и буду одушевлен вечно. По вожделению моему, я впущен был в Небо; но Ангелы, увидев меня, убежали, сказав между собою: что это за чудо и., как сюда попала Птица ночная и..—Тогда я действительно заметил в себе изменение человека, хотя и не был изменен это чувство во мне произошло от привлечения небесной атмосферы; но тотчас прибежал тоже один из Совета с повелением, чтобы два служителя вывели меня и отвели назад по тому же пути, по которому я взошёл,—и проводили бы меня даже до самого дома моего. Когда я был уже в доме, тогда опять казался и другим и себе как человек.—ТРЕТИЙ сказал о Небе постоянную идею я имел руководствуясь местом, а не любовью; и потому пришедши в этот Мир, сильно возжелал видеть Небо,—и увидев восходящих туда, последовал за ними,—но допущен был не далее как только на несколько шагов. Когда же я захотел веселить дух мой идеею о тамошних радостях и блаженствах,— то от света Небеснаго, который белизною был подобен снегу, и коего сущность называется премудростью,— нашло на мысль мою изумление, а на глаза мои тьма, от чего я начал неистовствовать. В то же время от теплоты Неба, соответствовавшей белизне того света, в сущности именуемой любовью,— задрожало во мне сердце, объяла меня тоска, и будучи мучим внутреннею болью, повергся там на землю. Когда я лежал, то пришел телохранитель из Совета или Судилища с повелением, чтобы меня бережно возвратили в мой свет и в мою теплоту. После такого возвращения, возвратились и дух мой и сердце мое.— ЧЕТВЕРТЫЙ сказал, что и он был в идее о месте, а не о любви, разсуждая о Небе, и что коль скоро вошел в Мир духовный, то искал премудрых, чтоб от них узнать позволяется ли восходить в Небо,— и получив от них ответ, что каждому позволяется, но должно остерегаться, чтобы не быть оттуда низверженным. При таком ответе я разсмеялся—и взошел, веря как и прочие, что все в целом Мiре способны к восприятию там радостей в полной их мере. Но действительно, когда я был внутри (intus), то сделался совершенно бездыханным, а от болезни и мучения, тогда же распространившихся на мою голову и все тело, я повергся на землю, и скорчившись как змей, приближенный к огню,—полз даже до стремнины, чрез которую и упал. Стоявишие тут внизу подняли меня и отнесли в постоялый двор, где и возвратились мое здоровье и мой разсудок.— ПРОЧИЕ ПЯТЕРО также разсказывали удивительности о своих восхождениях на Небо,— и бывали при том изменения состояния жизни их сравнивали с состоянием рыб, когда их вынимают из воды на воздух, также с состоянием птиц на воздухе. Они сказали, что после таких жестоких участей не пожелали более Неба, но только сожительства с подобными себе—где бы то ни было; что знали также о том, что в Мире духов, где они теперь находятся,- все прежде приуготовляются— благие к Небу, а злые к Аду, по приуготовление же видят пути, себе открытыя к Обществам подобных им, с которыми и останутся вечно; знали, что в эти пути входят с приятностью, потому, что такое пути—суть пути любви их. Все из перваго Собрания, услышав эти изъяснения, признались, что и они имели такую же идею о Небе, то есть, как о месте, где и надеялись поглощать вечно полными устами текущия там вокруг радости. —После этого, Ангел трубы сказал им видите теперь, что радости Неба и благополучие вечное не есть местныя, но они от состояния жизни человеческой, а состояние жизни Небесной есть из любви и премудрости; обе эти содержатся в служении — и из соединения их в служении, происходит состояние жизни небесной. То же самое есть, если бы сказать: Человеколюбие, Вера и Благое Дело; ибо Человеколюбие есть Любовь, Вера есть Истина, из которой происходит Премудрость, а Благое Дело есть Служение. В нашем Духовном Мире находятся местности так, как и в Мiре естественном, иначе же не были бы жилища и отдельные обиталища,—но местность здесь не составляет собственно места, а только его видимость, которая представляется по состоянию любви и премудрости, или человеколюбия и веры. Каждый ангел носит свое небо внутри себя, ибо он носит любовь своего Неба,—и это потому, что человек от сотворения есть малое изображение, подобие и образ Неба великаго, — да и форма человеческая не иное что есть: По этому самому каждый входит в то Небесное общество, котораго форму и изображение он имеет; войдя же в такое общество, он входит и в соответственную себе форму, и так, как от себя в себя - в нее, и как от нея в нее - в себя и принимает жизнь ея как свою—и свою как ея. Каждое общество есть как Общее и Ангелы там как бы части равныя, из коих состоит Общее. Из этаго теперь следует, что состоящие во злах и оттуда во лжах, образовали в себе изображение Ада, и оно стражает в Небе от втечения и насыщения деятельности противуположнаго в противуположное; ибо любовь адская противоположна любви Небесной, и от того приятности двух этих любвей сражаются между собою так, как неприятели, и умерщвляют себя, когда сходятся.