|
Наверное, когда какого-нибудь героя романа Агаты Кристи впервые посещал шантажист из не совсем благопристойного прошлого, то вместе с ужасом, гневом и бессилием этот сэр Джон все-таки испытывал некоторую странную гордость: бедного и не преуспевшего шантажировать не будут. Вот и мы, которым, в общем-то, нечего скрывать, при попытке оказать на нас нажим этого рода, заодно со всеми неприятными чувствами подтверждаем собственную значимость: как бы то ни было, а мы “богаты” настолько, что наши близкие выбирают в качестве объекта манипуляции нас. И снова вопрос, уже по этой версии: что и когда случилось с нашей самооценкой, что ее приходится укреплять таким дорогостоящим способом? Вот еще один “сюжет для небольшого рассказа” – такого обычного и такого печального, что хочется оставить его без ремарок, как есть. Рассказывает Оля – милая женщина средних лет; “все хорошо”: семья, работа, здоровье, внешность. Все при ней, как говорится. Ее любят, о ней заботятся, она нужна. Посмотрим, как заботятся и как нужна – возможно, и в своих ситуациях увидим что-то по-новому. “Дочки-матери”: игра по-крупному (история, рассказанная Олей) “Живу в постоянном напряжении и не представляю, как разорвать этот порочный круг. Мой “злой гений” – собственная мать, хотя в это трудно поверить. С самого детства она внушала мне, что осталась одна ради меня (Возможно, даже веря в то, что говорила). Это сейчас я понимаю, что ее капризный, властный характер и полнейшая неискренность делали невозможными любые серьезные отношения с мужчинами, а тогда... “Как нам с тобой хорошо, и никто нам не нужен, правда?” “Тебя никто не будет любить так, как мама”, “Все эти подружки только тебя используют, я знаю, как это у девчонок”. И уж она-то знала, что и говорить: тут же всегда следовала какая-нибудь просьба – сделать, достать, убрать, куда-то не поехать или не пойти, чтобы остаться с ней и снова выполнять ее указания. В девятнадцать лет я уехала учиться, изнывая от чувства вины за то, что “бросаю мать, которая пожертвовала всем”. За этим следовало что-нибудь вроде: “Но я могу и потерпеть, конечно. Иди, развлекайся, я же вижу, что тебе со мной неинтересно”. Сейчас я думаю – Господи, прости! – что в том, как она все-таки меня отпустила, была своя хитрость. Ей не нужна была дочь-сиделка, просто неудачница. Она где-то даже хотела моих успехов, чтобы было что использовать, и готова была немного потерпеть мои порывы, так сказать, к свободе. Она знала, что веревка достаточно длинная, но прочная. И мой первый брак это полностью подтвердил. — 7 —
|