Проза

Почему же все-таки чудотворец в одном из “случаев“ отказался от своей силы? Отчетливо ответ на это в повести не произносится. Но она подводит к страшному выводу: может быть, раз мир заселен злом, чудо — как добро, свет — и не нужно вовсе? Оно ничего не изменит.

Страшная догадка о всесилии зла кажется автору ересью. И он прерывает повесть, как дурной сон. Литературный прием в данном случае совпадает с заклятием, с особым отношением Хармса к слову, к литературному жанру вообще.

Произведения Хармса, относящиеся к первому периоду ОБЭРИУ, 1928–1931 годов охвачены настроением полета. От земли герои (и маски) Хармса уносятся в небеса. Небесный полет и озорной, и алогичный — еще бы, ведь путь не по земле Бытового Смысла.

Второй период, тридцатые годы, можно охарактеризовать словом самого Хармса — “упадание“. До небесных сфер так и не пришлось долететь. И не ясно, существуют ли они. А вот в жестокий абсурд современности врезаться пришлось. Герой последних рассказов Хармса не летает: он лежит на полу (“Победа Мышина“). А если приподнимается, то попадает в страшный переплет обстоятельств, из которых выхода нет (“Помеха“).

Юмор — обязательный конструктивный элемент произведений Хармса — сохраняется и в рассказах об “упадании“. Но это юмор жестокого, перевернутого, лишенного милосердия бытия. Антисмех.

В 1939 году Хармс находился на лечении в психоневрологической больнице. По выходе из нее он получил медицинское свидетельство о заболевании шизофренией.

Сейчас нам уже не выяснить: был ли Хармс действительно болен или же его болезнь — очередная артистическая мистификация, цель которой — получение охранной грамоты, спасавшей от ареста.

Ведь совсем недавно были арестованы его друзья. В 1937 году — Николай Олейников. Через год, в 1938-м, Николай Заболоцкий. Может быть, Хармс решил уйти из очереди?

В 1939–1941 годах он по-прежнему, как и до получения медицинского свидетельства, занимался профессиональной деятельностью как детский писатель: выступал с чтением произведений перед детьми, печатался на страницах “Чижа“, участвовал в редакционных собраниях.

В день объявления войны фашистской Германией Хармс, как вспоминает его сестра, сказал: первая бомба упадет на меня. Как понимать эти слова? Буквально?

Действительно, одна из первых бомб, сброшенных немцами на Ленинград, упала рядом с домом Хармса (но это произошло тогда, когда Хармс уже не жил в квартире). А может быть, Хармс имел в виду совсем другое: неизбежную чистку жителей Ленинграда стальным гребнем НКВД в начале войны. Причины для опасения у него были серьезные. Самая главная из них, как мы помним, политическая судимость в 1932 году. Из-за нее Хармс находился постоянно в поле зрения НКВД.