|
Жиль Делёз и Феликс Гватарри - авторы совместной книги "Анти-Эдип", задуманной
как начало многотомника "Капитализм и шизофрения". Подобно Жаку Лакану, они
усматривают апофеоз творчества в сжигании либидозной энергии. В этом им видится
высшая форма искусства для искусства. Делёз и Гватарри предлагают новый метод
исследования художественного творчества: вместо занимавшего умы несколько
десятилетий психоанализа - шизоанализ[2]. Фундаментальное отличие шизоанализа от
психоанализа в том, что шизоанализ раскрывает нефигуративное и несимволическое
бессознательное, чисто абстрактный образ в том смысле, в каком говорят об абстрактной
живописи. "Литература - совсем как шизофрения: процесс, а не цель, производство,
а не выражение". Шизофрения здесь — не психиатрическое, а социально-политическое понятие; “шизо” — не реальный или потенциальный психически больной человек, но контестант, тотально отвергающий капиталистический социум и живущий по законам “желающего производства”. Его прототипы — персонажи С. Беккета и Ф. Кафки. Воплощением же шизолитературы выступает творчество А. Арто, реализующего, по мнению Делёза, идеальную модель развертывания ризомы. Особо Делёз анализирует природу театрального искусства, считая его наиболее постмодернистским. Совместно с итальянским драматургом, режиссером и актером Кармело Бене он пишет книгу "Переплетения", посвященную шизоанализу театрального искусства. Творческое кредо Бене - альтернативный нетрадиционный "театр без спектакля", так называемый миноритарный театр. Его специфика состоит в том, что автор, создает парафразы на темы классических пьес, например "вычитает" из них главное действующее лицо, и дает развиться второстепенным персонажам (например, Меркуцио за счет Ромео). Мы бы назвали это смещением господствующей доминанты! В таком подходе Делез усматривает критическую функцию театра. Комментируя эту позицию, Делёз видит ее преимущества в пересмотре роли театрального деятеля. Человек театра, по его мнению, не драматург, не актер и не режиссер. Это хирург, оператор, который делает операции, ампутации. В спектакле "Пентиселея. Момент поиска. Ахиллиада" актер развинчивает и вновь собирает умершую возлюбленную Ахилла, пытаясь "оживить" ее прошлое в акте деконструкции. Именно хирургическая точность такого рода экспериментов свидетельствует об эффективности театра квалификации ее оператора, воздействующего на зрителей помимо текста и традиционного действия. Становление персонажа можно проследить также, разрушив его имидж. Так, в одной из пьес Бене Джульетта, приняв яд, засыпает в торте. Такой ход, по мнению Делёза, позволяет демистифицировать шекспировский театр, взглянув на него сквозь призму Л. Кэролла и итальянской комедии дель-арте. Цель демистификации - развенчание власти в театре и власти театра, театра-представления. В духе леворадикальных эстетических программ Делёз призывает отказаться от деспотии текста, авторитаризма режиссуры, нарциссизма актеров и создать новую театральную форму - "театр не-представления, неизображения". Его прообразом являются театр А. Арто, Б.Вильсона, Е. Гротовского, "Ливинг-театр". Пример миноритарности в литературе - творчество Ф. Кафки. Размышления о литературе, театре, кинематографе, живописи, музыке приводят Ж. Делёза и Ф. Гаттари к обобщениям, касающимся искусства в целом. Искусство предстает в их концепции как единый континуум, который может принимать различные формы - театральные, фильмические, музыкальные и др. Однако формы эти объединены единым принципом: они подчиняются скорости бессознательного шизопотока, являются ее вариациями. Так, в театре скорость – это интенсивность аффектов, подчиняющая себе сюжет. Театр в этом смысле можно определить как "геометрию скоростей и интенсивность аффектов". Отношения между искусством и жизнью антииерархичны, бесструктурны. Таким образом, вырисовываются очертания новой культуры и соответствующей ей постмодернистской эстетики. Центральной эстетической категорией останется прекрасное, но содержание ее изменится. Красивым будет считаться лишь бесконечно разворачивающаяся ризома
— 6 —
|