|
Теперь я коснусь основных соображений по поводу сохранения в современных условиях жизнеспособности института, огромная часть которого так или иначе работает на основе западных идей, — будь то на географическом Западе или нет. Но прежде чем сделать это, было бы неплохо вспомнить о механизме спроса и предложения, потому что на его основе функционирует современное общество. Всегда существует вероятность, что, если забыта основная цель, многие процессы будут развиваться не так, как задумано. Каким бы ни был спрос, к примеру, на «суфийский хот-дог», маловероятно, что он появится. Вместо былого идеологического предубеждения против новых видов мышления и изучения сегодня мы столкнулись с малозаметным, но распространенным культурным феноменом, действующим в современном обществе, и о нем я хотел бы упомянуть. Возьмем, к примеру, попытки превратить некоторые части индийской философии в психологические и, стало быть, в местных культурных терминах престижные занятия. В ходе подобной деятельности может быть потеряно столько, что от первоначальной жизненности этой философии ничего не останется. В результате мы получим явление, которое д-р Орнштейн назвал «наукой Востока и духовностью Запада», то есть полную противоположность тому, что должно быть на самом деле. Примером подобной деятельности в удобном нейтральном формате может послужить недавнее газетное сообщение, на которое я обратил внимание, поскольку оно помогает нам запомнить, что происходит, когда одна вещь подчиняет себе другую и в результате даже полностью вытесняет ее. Итак, как сообщается в статье, бензоколонки в Северной Италии стали продавать вместе с бензином красное вино, и вот теперь, согласно их отчетам, они продают проезжающим автомобилистам вина больше, чем бензина . Исход предположить нетрудно: пьяным автомобилистам бензин вряд ли понадобится. Это может послужить аналогией тому, что случится с суфийскими идеями, если их представят бок о бок с другими видами изучения. Взрыв современного интереса к суфийской традиции ясно отделяет тех, кого привлекает в суфизме нечто странное, от тех, кто желает углубиться в изучение его психологии. Именно это имеет в виду д-р Леонард Левин (в своей недавней статье, опубликованной в ежеквартальном журнале Philosophical Quarterly ), заявляя, что наше время является одним из тех сравнительно редких периодов, когда суфийское знание изливается в мир, и призывает нас этим воспользоваться. Со своей стороны, я уверен, что это взаимный процесс. Если бы, скажем, западные мыслители и психологи были готовы с определенной степенью объективности исследовать суфийские идеи — чего они не могли сделать раньше по соображениям культурной обусловленности и в результате увлеченности другими приоритетами — они бы еще тысячу лет назад обнаружили литературу, изобилующую удивительно «современными» психологическими идеями. Но хотели ли они сами знать, скажем, об обусловленности тысячу лет назад? Однако после открытий Павлова и после некоторых событий во время Корейской войны, когда обусловленность как психологический феномен попала в поле зрения исследователей, люди стали интересоваться нашей работой... Что останавливало их до этого? — 116 —
|