|
Моя няня была крестьянкой, которая помнила еще времена крепостного права. Она была совершенно честным человеком, с золотым сердцем, и предана нам всей душой. В молодости она вышла замуж, но ее сын умер еще ребенком. Похоже, что всю свою материнскую любовь к умершему сыну она перенесла на меня. Почти все, что мы в то время читали, состояло из русских переводов немецких сказок. По вечерам мисс Элизабет читала нам волшебные сказки братьев Гримм, которые мы вместе с няней находили очень интересными и захватывающими. Мы знали уже русские переводы Белоснежки, Золушки и других сказок. Мне совершенно непонятно, откуда у мисс Элизабет появилась идея прочитать нам «Хижину дяди Тома» - ведь эта книга с ее ужасными подробностями обращения с нефами явно была не самым удачным предметом для детского чтения. Некоторые из описаний пыток, применявшихся к нефам, снились мне даже по ночам. Поскольку наши родители часто находились в отъезде, большую часть времени мы с сестрой находились на попечении совершенно чужих людей, и даже когда родители были дома, наши контакты с ними оставались очень ограниченными. Я помню, что отец выучил со мной русский алфавит и научил меня читать по-русски. Какое-то время он навещал нас с сестрой каждый вечер и играл с нами в игру, называвшуюся «Не сердись, человек». Раскладывалась игральная доска, которой служила карта европейской части России, и каждому давалась деревянная фигурка, напоминавшая шахматную фигуру. Бросая кости, каждый игрок старался продвинуться как можно дальше, и именно по тому пути, который он выбрал на карте. Тот, кому первому удавалось достичь конца путешествия, выходил победителем. От этой игры я получал невероятное удовольствие — наверное, отчасти потому, что мы играли в нее с моим отцом, которого я в то время нежно любил и которым восхищался. К сожалению, эти вечерние посещения вскоре прекратились, так как у него больше не было для этого времени. Когда мы играли в эту игру, отец часто многое нам рассказывал о городах и областях, обозначенных на карте, и поэтому без него игра стала менее интересной и менее забавной и в конце концов мы вообще прекратили в нее играть. Моя мать обладала спокойным, уравновешенным характером, к тому же, у нее было то, что называют «материнским инстинктом». Дар замечать смешные стороны даже неприятных ситуаций и не воспринимать их слишком трагически, помогал ей в преодолении множества трудностей и проблем в течение всей ее жизни. Несмотря на это качество, поскольку она происходила из патриархальной семьи и не была склонна к эмоциональным взрывам, ей было сложно примириться с бурным характером моего отца и эксцентричностью его братьев, которых она в шутку называла «братья Карамазовы». Хотя мать и не страдала депрессиями, в юности она была скорее ипохондриком и придумывала себе различные болезни, которыми на самом деле не страдала. Так она жила до двадцати семи лет. После этого ее ипохондрия исчезла, и хотя она потеряла все свое состояние, в зрелом возрасте она чувствовала себя гораздо лучше, чем в молодости. Ее ипохондрия появилась вновь, хотя и в значительно более слабой форме, лишь за несколько лет до смерти, когда она целыми днями вынуждена была переносить заточение в своей комнате. — 10 —
|