Человек-волк и Зигмунд Фрейд

Зимой, с наступлением темноты, я иногда уходил в комнату, где никто не смог бы меня побеспокоить и где, как мне казалось, никто не может меня услышать, и начинал импровизировать. Я представлял себе при этом одинокий зимний пейзаж, лошадей, с трудом тянущих по снегу сани. При помощи своего аккордеона я пытался воспроизвести такие звуки, которые бы соответствовали настроению этого воображаемого образа.

К сожалению, мои попытки музицировать вскоре закончились. Однажды мой отец случайно оказался в соседней комнате и услышал, как я импровизировал. На следующий день он пригласил меня в свою комнату, попросив взять с собой аккордеон. Входя, я услышал, как он говорит о моих попытках сочинять музыку, которые он назвал интересными, с каким-то незнакомым джентльменом. Затем попросил меня сыграть то, что я играл предыдущим вечером. Эта просьба привела меня в сильное замешательство, поскольку я не мог повторять свои импровизации «по команде». Моя жалкая попытка не увенчалась успехом, и отец зло приказал мне уйти. После этой болезненной неудачи я потерял всякий интерес к своему когда-то столь любимому инструменту, забросил его где-то в комнате и больше никогда к нему не прикасался. Этим событием были разорваны все мои связи с музыкой. Позже отца посетила мысль о том, что я должен учиться играть на скрипке. Это было не совсем удачным решением, так как на самом деле именно к этому инструменту я испытывал особую неприязнь. Вскоре она переросла в ненависть к производимым мною пронзительно визжащим звукам, которые действовали мне на нервы; кроме этого, для меня было утомительно все время держать вытянутой левую руку. Поскольку в отсутствие моего учителя я самостоятельно не занимался, то прогресс мой оказался, как того и следовало ожидать, минимальным. Однако всякий раз, когда отец спрашивал учителя, стоит ли продолжать наши уроки, учитель — не желая потерять заработок — отвечал, что «сейчас было бы действительно жаль» прерывать занятия. Меня освободили от этого испытания лишь через шесть лет, когда отец наконец понял, что продолжать, музыкальные уроки не имеет никакого смысла.

В нашем имении мы выращивали не только зерно, но и разводили овец. Однажды случилось нечто такое, что стало сенсацией для специалистов всей России.

Среди овец неожиданно началась опасная эпидемия. Было решено сделать прививки животным, которые все еще оставались здоровыми,— всего около 200 000 овец. Результат оказался катастрофическим. Все привитые овцы погибли, так как по ошибке доставили не ту сыворотку. Люди говорили, что это была месть - не против моего отца, а против врача, который отвечал за вакцинацию. Было предпринято расследование, но оно не смогло раскрыть истину, и все дело гак и осталось тайной.