Сто лет философии

Таков общий способ аргументации Милля: то, что Гамильтон приписывает интуитивному постижению сознания, а Рид «естественной вере», в действительности представляет собой заключение из опыта. Попытки Милля показать, что это верно и относительно нашей веры в бытие «внешнего мира» (т. е. вещей, существующих независимо от того, воспринимаем мы их или нет), приближают его к Беркли.

В своем очерке «Жизнь и сочинения Беркли» (1871) Милль приписывает Беркли два великих открытия. Первое из них — теория зрения. Обычно мы полагаем, что непосредственно воспринимаем вещи как находящиеся на расстоянии от нас, но в действительности, согласно Беркли, эта вера возникает в результате заключения из нашего опыта мускульных и зрительных ощущений, которые мы обучаемся истолковывать как признаки расстояния. Это учение Милль описывает как «самый ранний триумф аналитической психологии над первоначальной видимостью (в иных системах получающей имя Естественных Верований)... тут впервые была выявлена сила законов ассоциации, придающих искусственным комбинациям видимость исходных фактов».

==23

Вторым великим открытием Беркли было то, что «внешнее существование, которое мы приписываем объектам наших чувств», заключается просто в том, что «наши ощущения приходят группами, будучи связанными вместе постоянным законом». Милль считает недостатком воззрений Беркли то, что он не применяет психологические методы «Теории зрения»; вместо того чтобы доказывать, что наша вера в постоянство возникает из операций ассоциирования, Беркли приписывает идеям реальное постоянное место в уме Бога. Милль стремится так видоизменить воззрения Беркли, чтобы обосновать нашу веру в независимость и постоянство материальных объектов, не прибегая к Богу.

По его словам, нам следует принять две общие предпосылки. Первая из них заключается в том, что наш ум содержит ожидания, т. е. он способен сформировать идею возможных ощущений — тех ощущений, которые отсутствуют у нас в настоящее время, но могут возникнуть при других обстоятельствах, например, когда мы сами себе говорим: «Я замерзну, если огонь погаснет». Второй предпосылкой является то, что наш ум работает ассоциативно: если два ощущения испытывались вместе, то мы склонны мыслить их регулярно появляющимися вместе; если эта ассоциация часто встречалась в неизменном виде, то нам уже трудно разделить эти ощущения даже в воображении.

Именно в силу таких ожиданий, полагает Милль, мы способны конструировать для себя мир, состоящий лишь из небольшого числа актуально испытываемых ощущений. Предположим, мы выходим из комнаты; мы думаем, что ее содержимое существует, хотя мы его уже не видим, поскольку мы можем ожидать появления определенных ощущений, если вернемся в комнату. «Постоянное существование комнаты» конституируется нашей постоянной возможностью иметь определенные ощущения. Ожидание «возможных ощущений» как результат детально описанного Миллем психологического процесса способствует возникновению веры в наличие того, что мы называем «субстанцией» или «материей», существующей, по нашему представлению, где-то во «внешнем мире». Милль определяет материю как «постоянную возможность ощущения», а «внешний мир» — как «мир возможных ощущений, законообразно следующих друг за другом». Вовсе не будучи «прямым вердиктом сознания», как то полагала Шотландская школа, наша вера в существование внешнего мира возникает постепенно в ассоциативном процессе.