|
Джон Пассмор СТО ЛЕТ ФИЛОСОФИИ ПРЕДИСЛОВИЕ Заглавие «Сто лет философии» обещает больше того, что предлагается книгой. Во-первых, она ограничивается вопросами эпистемологии, логики и метафизики; во-вторых, она написана с английской точки зрения — по крайней мере настолько, насколько это возможно для австралийца. Что касается первого — я не хотел оскорблять такие философские дисциплины, как эстетика, этика, философия религии, социальная философия, философия права. Решающим фактором здесь была экономия места: книга и без того представляет собой сокращенный вариант значительно большей по объему первоначальной рукописи. Я выбрал темы, дающие в их взаимном сплетении сравнительно связную картину; следует признать, что в общем книга производит впечатление узкопрофессиональной, хотя бы потому, что в ней мало сказано об ответвлениях философии, которые самым близким образом затрагивают интересы нефилософов. Что касается второго — я должен сказать, что сознательно избрал взгляд с острова. Впрочем, это не исключает туристических поездок на континент от случая к случаю, и даже чуть более долгих остановок в Соединенных Штатах, не имеющих цели тут или там надолго «поселиться». Об американских и континентальных философах сказано совсем мало, да и не так, как рассказал бы американец или француз. Критерием для меня было следующее: в какой мере входили идеи данного автора в сферу философских дискуссий в Англии? Встречался ли с его именем читатель журналов «Mind» или «The Proceedings of the Aristotelian Society»? Тот же критерий применялся мною, когда нужно было решать, о ком из авторов говорить подробно, а кого упомянуть лишь походя. Пространство, отведенное каждому из них, никоим образом не отвечает моим собственным суждениям об их индивидуальных заслугах; я старался, не знаю, насколько успешно, должным образом представить ту роль, которую они сыграли в философских спорах своего времени. Точно так же я не пытался коротко перелагать содержание их книг. Моей целью был отбор в их трудах того, что считалось наиболее интересным в окружавшем их мире. Я стремился написать историю философских споров, а не составлять каталог с аннотациями. Я далек от намерения говорить от имени вечности; здравое размышление подсказывает мне, что в 1800 г. я, наверное, уделил бы Беркли и Юму по нескольку строк, сконцентрировав все внимание на Дугалде Стюарте, тогда как в 1850 г. в центре моих интересов оказался бы сэр Уильям Гамильтон. В этой книге содержится немало погрешностей: пропусков, недооценок, простых недочетов и явных ошибок. Конечно, мне это известно — 1 —
|