Наизнанку

А вот дед с бабушкой жили, крепко цепляясь друг за друга своими «шрамами».

Для Кольки они были единым существом. И одной из его любимых игр было пробовать найти у этого существа места соединения.

Дед был прикольно ярким и разноцветным. Его основной оттенок был довольно редким, настолько редким, что Колька с трудом мог знать его название. Эдакий медно-бронзово-зеленоватый с прожилками тёмно-синего. После того как уже наверное тысячу раз Колька услышал привычное бабушкино «дед у нас у-у-умный», его осенило: это ум!. Наверняка – ум. Это не мысли, это редкое среди окружавших его (хотя и у отца конечно было) чувство, состояние, присутствие ума в человеке. Наверное – Мудрость!

Дед с удовольствием им делился. Ум его расширялся вокруг, но Колька никак не мог впитать его и сделать своим. Просто любовался, рассматривал, чувствовал, балдел.

Кроме этого у деда ярко и переменчиво, как восточные ткани или цветы в саду в июле вспыхивали и гасли эмоции самых разных оттенков.

Непонятным, странным было то, что бабушка, с которой дед прожил какую-то невероятную кучу лет (35 что ли?) тоже практически не впитывала его основную суть, а часто даже как-то отталкивала, сторонилась её. Её основной цвет – любимый Колькин – цвет нежности – желто-розовый переходил часто в красный и даже коричневый и тогда она нервничала, ругалась, заставляла есть, спать, убираться и т.д. и т.п..

При всем этом они (бабка и дед) составляли практически единое целое, как два пазла подходили друг другу и сцеплялись до потери границ. Сцепка эта выглядела жутковато. Это были страхи – уж тут-то Колька ничуть не сомневался. Толстые грубые наросты с рваными краями и серо-бурым дымком вокруг. Они совпадали у стариков, а местами - дополняли друг друга. И когда дед приходил с работы, заходил в кухню или гостиннную, они тут же присоединялись друг к другу, как два вагона и поворачивались к окружающим своими другими яркими сторонами. Эта сцепленность чувствовалась в доме, даже когда одного из них в нём не было.

Один раз лет в шесть Кольке пришлось пережить жуткую картину. По телевизору прошло что-то про войну. То ли неудачная рекламная шутка, то ли информация о боевых действиях где-то с прямым намёком на начало третьей мировой. Потом он уже и не помнил. Зато врезалось ярко и жутко как дедушка и бабушка, даже не двинув тел каждый из своего кресла, в один момент как бы вывернулись вместе наизнанку. Страх развернулся и единым фронтом закрыл, окутал их обоих. Остатки их ярких милых привычных эмоций остались брошенными, как жители окрестных сел не успевшие в осажденный город до закрытия ворот…