Жизнь и как в ней выжить

352

Джон. Я знаю, что ты прав, но это мне всегда казалось таким... мелкомасштабным. Как будто нам следовало бы делать это как-то побыстрее.

Робин. Я ценю это чувство. Но в масштабах общества ни один человек и ни одна группа не обладают достаточными знаниями, чтобы, изменяя что-либо, не создать при этом больше проблем, чем они пытаются решить. Искусственные изменения, насиль­ственные или выстроенные на умозрительной основе, либо ухуд­шают положение вещей, либо закрепляют их в неестественном и труднопереносимом положении. Но если каждый человек возьмет на себя ответственность за то, чтобы пытаться быть открытым для всей доступной информации, для чужих мнений, и позволит новому опыту влиять на себя и изменять себя, то это даст в ре­зультате перемены в обществе в целом, которые будут органич­ными и гораздо более разумными, чем те, до которых мог бы до­думаться любой гений.

Джон. Но наверное, люди могут «сгруппироваться», чтобы что-то сделать. Добровольные организации многое свершили, особен­но в девятнадцатом веке, пока государство не подмяло под себя их деятельность.

Робин. Конечно. По мере того, как отдельные личности изменя­ются и развиваются, они будут вполне естественно объединяться на основе общих интересов, дабы применять уже усвоенное. Именно так развивается понимание в группах и семьях — и позволь под­черкнуть, — как это случилось с нами, когда мы объединили свои силы, чтобы написать эту книгу.

Джон. Что ж, могу предположить, что твои слова звучат обо­дряюще. О том, что мы можем улучшить наше общество — в чем-то. Последний вопрос: насколько лучше мы можем надеяться сделать его?

Робин. Ну, для меня вопрос о том, возможно ли непрерывное улучшение жизни человека, слегка напоминает вопрос о том, со­бираешься ли ты когда-нибудь перестать мыть посуду, или выти­рать пыль, или надеяться на лучшее. Или победить в мотогонках, теннисе или шахматах окончательно и навсегда. И что делать пос­ле этого? Сидеть на вершине покоренного Эвереста до конца сво­их дней? Весь смысл заключается в том, чтобы всякий раз сти­рать все с доски, чтобы можно было писать заново. Потому что интересна сама игра. И я полагаю, что жизнь нужно восприни­мать именно так — как игру, в которой надо участвовать с азар­том и от всей души наслаждаться.

Джон. Довольно смешно, но мне кажется, что этот дух всегда был свойственен англичанам. По крайней мере, французы всегда утверждали, что мы относимся к жизни как к игре. Я думаю, что это глубинно здоровое отношение — значение имеет не прибы­тие, а само путешествие. И это дает мне возможность процити­ровать мои излюбленные «последние слова», произнесенные од­ной англичанкой в конце восемнадцатого века. Перед тем, как ис­пустить дух, она произнесла: «Что ж, должна признать, что все это было весьма занимательно».