Рок и Поп

Двухдорожечный магнитофон работал, просто на всякий случай. Запись всегда можно стереть. Но именно так та уникальная запись и была сделана.

Исполнив сначала пару жалобных баллад в стиле кантри, музыканты не нашли того неулови­мого «чувства», которое искали, и решили сделать паузу.

Девятью месяцами ранее, когда Элвис ждал свою гибкую пластинку, записанную им в подарок на день рождения матери, секретарь Сэма поинтересовалась, что он поет, и Элвис застенчи­во ответил: «Я пою все». Это было действительно так. Его репертуар охватывал диапазон от эстрад­ных песен Дина Мартина, Эдди Фишера и джазо­вых мелодий Билли Экстайна до песен с гладким, проникновенным звуком, которым в совершен­стве владел Клайд Макфаттер. А когда она спро­сила Элвиса, кого из известных певцов напомина­ет его голос, он искренне ответил: «Да вроде бы я сам по себе». Теперь, когда хвастаются исполни­тельской манерой, напоминающей голос Элвиса, не принимают в расчет, что невозможно передать уникальное томление его голоса с отчетливым индивидуальным звуком, который заставлял лю­дей вопить от восторга и слушать, слушать. Му­зыка кантри выявила сельский, южный, ребячес­кий шарм Элвиса, «яблочный пирог мамочки», госпел выдвинул на первый план эмоциональную подоплеку богобоязненного баптиста, в то время как ритм-энд-блюз передавал сексуальность, тле­ющую под застенчивым внешним видом Элвиса. В тот знойный июльский день 1954 года стало ясно, что не существует стиля, способного полно­стью выразить изменчивый коктейль противоре­чий, имя которому — Элвис Аарон Пресли. По крайней мере, он не укладывался в рамки ни одного из известных стилей.

Пока Билл и Скотти попивали колу, а Сэм в пультовой подстраивал аппаратуру, Элвис под настроение начал наигрывать «That's All Right, Мата» («Все в порядке, мама»), малоизвестный блюз столь же малоизвестного блюзмена Артура Крадапа по прозвищу Биг Бой.

Элвис просто дурачился, а Скотти и Билл под­ключились в той же импровизационной манере, желая немного «выспустить пар», прежде чем за­няться серьезной записью. Знали ли они в то вре­мя, что возникло что-то новое, что-то неожидан­ное, радостное и настолько электризующее, что только можно создать при наличии одного голоса и трех инструментов (без барабанов), нечто такое, что едва можно было сдержать? Но что бы то ни было, оно звучало в неустанном неистовом ритме, напоминающем сумасшедший поезд, в колеса ко­торого вселился черт. Позже Скотти, подводя итог обсуждению ранних записей студии «Sun», сказал, что они были «чистым ритмом». «Сэма не волновало, если мы пропускали ноты, мы просто продолжали на одном дыхании и не отступали до конца».