|
Во всяком случае можно осмелиться сказать, что некоторые виды спиритуалистического монизма образуют то мировоззрение, которое, очевидно, наилучшим образом соответствует современному дисциплинированному мышлению. Это мировоззрение при строгом подчеркивании единства всех вещей признает эмпирически несомненный примат духовного перед материальным; оно знает, что нам в нашем познании непосредственно дано только духовное, и принимает, что то, что мы называем материей, есть только своеобразная форма душевного, рассмотрение одного и того же положения вещей с другой стороны, а не что-то коренным образом отдельное от душевного. Но, конечно, спиритуализм, который отдаляется от крайностей солипсизма, т. е. от несостоятельного тезиса, что вообще действительно существует только «я», познающий субъект, — подобный спиритуалистический монизм в религиозном отношении почти неизбежно приводит к какой-либо форме пантеизма, к вере во всеобщее одушевление, в мировой дух как во всеохватывающее единство, выражающееся в каждой из различных единичных вещей как одной из частей его самого. Современные формулировки всего этого направления мыслей нам даны Фехнером и Паульсеном. Но возвратимся к фактам непосредственного переживания, т. е. к душе. Мы замечаем далее, что «я» и «внешний мир» не отделены строго друг от друга, но что они в широких пограничных областях, колеблясь, как бы переходят друг в друга. Центром создания «я» является тот воображаемый пункт позади всего переживания, о котором мы уже говорили. Вокруг этого воображаемого центра группируется собственное тело, как единственный чувственный представитель «я». В отношении его. отдельных единичных частей уже далеко не так безусловно достоверно может быть установлен факт их принадлежности к «я». Они представляют «я» только в той мере, в какой ощущаются все вместе, как единый комплекс. Но размышляющим сознанием они могут быть изолированы, им может быть придан предметный характер, и тогда они будут рассматриваться уже не как само «я», а как некоторый род собственности, которой владеет «я». Мы говорим «моя рука», «мой палец» подобным же образом, как мы могли бы сказать «моя шляпа», «мои часы». Для тех частей тела, которые не связаны с ним сенсорно и моторно, как, например, концы волос, ногтей, выделения, все более и более ослабляется характер их принадлежности к «я» и, когда они начинают утрачивать смежность в пространстве, все более и более становится отрицательным. Эти части тела образуют в сознании текучий переход к вещам, находящимся в наиболее близком соседстве с телом, как, например, предметы одежды, которые преимущественно ощущаются как внешний мир, но на которые, смотря по обстоятельствам, еще распространяется свет нашего сознания «я» (мы говорим «он прикоснулся ко мне», хотя прикосновение имело место только в отношении одежды). — 6 —
|