|
Пашка, двадцатилетний сын Маши, столкнулся с ними в подъезде, когда они уходили. Зайдя домой, он с порога громко и удивленно спросил: — А чего это тетя Люся с дядей Ваней такие странные от вас уходили?.. — Странные? — не поняла Маша. — Почему это они странные? — Да пришибленные какие-то, — громогласно заявил Пашка и тем же голосом добавил: — Мать, я жрать хочу, сил никаких нет. Если не покормишь — умру с голоду... — Господи, да ты же из гостей вернулся, — улыбнулась Маша, — от новогоднего стола. Тебя чего там — не кормили? — Я был сыт другой пищей, — туманно заявил Пашка, роясь в холодильнике, заглядывая под крышки кастрюль, доставая тарелки с салатами и закусками. — Я был сыт, как говорится, любовью, — произнес он нарочито, как бы специально обращая внимание на свои слова. — Пашка, да ты совсем взрослым стал, — удивленно сказала Настя. — Уже, как я понимаю, в девочку какую-то влюбился. Или полюбил, — добавила Настя. — Стоп, стоп, стоп, — как-то недовольно сказал Пашка. — Не надо делать скоропалительных выводов и приписывать мне то, чего и в помине нет. Он произнес это как-то гордо, даже высокомерно, мол, нечего меня в этом подозревать. Настя замолчала, даже не зная, как реагировать на Пашкины слова, не понимая, чем она его так задела. — Извини, — сказала она примирительно, — я же не думала тебя никак задеть, я просто обрадовалась, что ты вырос, что полюбил... — Вот этого — не надо! — опять непримиримо сказал Пашка, уплетая при этом салат за обе щеки. — Не надо мне этих душещипательных разговоров о любви. Не надо меня вовлекать в ваши иллюзии... Настя окончательно растерялась. И замолчала, не зная, что сказать, не понимая Пашкиной категоричности. Но что-то ее саму задело в его ответе, и она уже тоже непримиримо, упрямо сказала: — Я только порадовалась, что ты переживаешь это состояние, я порадовалась, что ты любишь... — Любишь... — протянул Пашка как-то иронично и зло. — Это кто же вам сказал, что я люблю? Это вы из чего такой вывод сделали, из того, что я сыт любовью? Да, я сегодня был сыт любовью. Только — при чем здесь любовь?! Настя окончательно растерялась. И сначала даже слов не нашла, чтобы ответить. Но опять что-то по-детски упрямое проснулось в ней, и она сказала: — Я просто этого не понимаю — как можно быть сытым любовью — и не любить? Как вообще можно — не любя — быть сытым любовью? — Ой, не морочьте мне голову своими романтическими бреднями и вашими старорежимными представлениями... — Пашка! — резко прервала его Маша. — Ты говори, да не заговаривайся! Ты чего так распоясался! — 16 —
|