|
Ментальность, таким образом, задает ядро культуры, репрезентирует ее исходные смыслы через действующие в данной культуре запреты, максимы и предписания, очерчивает возможный и уместный диапазон семиотических средств культурного строительства.
Исходным понятием процедуры спецификации и связности культуры мы полагаем “схему универсума”. “Универсум” традиционно понимается нами как “все сущее”, “мир как целое”. Поскольку человек непременно мыслит в универсуме и самого себя, то его жизненные смыслы, ценности и пристрастия окрашивают весь универсум культуры. В отличие от вещей объективного мира, существующего вне и независимо от человека, вещи универсума имеют своими признаками человеческие измерения и отношения, “ярлыки” человекоразмерных качеств. Универсум — это не отчужденная от человека объективная реальность, но мир, в который вживлен человек. Для того чтобы идентифицировать себя, ввести и очертить собственное “присутствие” (Хайдеггер) в мире, человек вынужденно и безотчетно выстраивает схематику универсума. Схема универсума охватывает его существенные признаки, полагаемые в культуре атрибутивными, и задает способы постановки и разрешения проблем, которые в ней признаются актуальными. Она может интерпретироваться как основание, базис соответствующей ментальности. Глубинная природа упомянутой схемы препятствует экспликации последней в качестве исходной образующей ментальности. Однако было бы неверно выводить детерминируемые схемой универсума ментальные структуры из системы самой культуры, не вскрывая их генезиса. Элементы схем универсума складываются соответственно некоторой общепринятой в культуре конкретно-исторической версии отношения человека и мира. Изъятые из схемы, они тотчас лишаются прежнего аутентичного смысла. Будучи частью универсума, его элементом, человек в своих существеннейших чертах всегда пребывает в смысловых измерениях той или иной схемы универсума. Традиционно восходящее к И. Канту понимание “схемы” как обозначения априорной архитектоники единства знания. В отношении к культуре оно как раз и означает то потаенное структуропорождающее начало, которое задает пространства феноменологического разнообразия. Разным культурам присущи разные схемы универсума. В зависимости от того, из каких элементов состоит та или иная схема, какого рода отношения между элементами постулированы ею, человек способен к той или иной речи, т.е. способен как-то мыслить, переживать, что-то говорить об универсуме и себе самом. Пространства речи, возможные в некоторой культуре, открыты и очерчены схемой ее универсума. Речь обречена оставаться в определенных границах, руслах, ограничивая тот диапазон небессмысленного, за пределами которого в данной культуре невозможно никакое понимание и созидание, царит бессмыслица, или, как выразился Р. Барт, “нулевая степень письма”. Обнаружение границ собственного понимания столь же затруднительно, как попытка мыслить немыслимое, осмыслить бессмысленное. Ментальность как неотъемлемая составляющая речи задает систему способов языковой репрезентации действительности того или иного универсума в сознании человека. — 16 —
|