|
До сих пор не ясно, например, каким образом человеческое сознание может проявлять свободную волю и делать самостоятельный выбор. Ибо если сознательное решение предопределено какими-нибудь причинами (генетическими, социальными, ситуацией, прошлым опытом, таблицей случайных чисел или чем угодно еще), то никакого свободного выбора нет, решение принимается автоматически. А сознание, собственно говоря, тогда вообще не нужно. Если же решение, принимаемое сознанием, ничем не обусловлено, то сознание и не может его принять, поскольку для этого у него нет никаких оснований. Неудивительно, что сами психологи стали трактовать человека просто как автомат по переработке стимулов. Бессмысленно изучать сознание, заявили бихевиористы, ибо нельзя изучать то, что не подлежит ни наблюдению, ни измерению. И породили совершенно нелепую психологическую концепцию, лишенную психики и сознания, но зато эффективно разрабатывающую способы манипулятивного воздействия. На западном небосклоне сознание как реальность извлекли из психологического небытия гуманистические психологи. В своих психотерапевтических изысканиях они выявили феномен излечения осознанием – пациенты, оказывается, способны вылечиться после того, как начинают правильно осознавать стоящие перед ними проблемы. Правда, остается совершенно неизвестным, как и почему это может происходить. Предлагаемые гуманистическими психологами идеи трудно назвать ясными. Например, они так решают проблему свободы. Сознание обладает свободой, говорят они, но проявления этой свободы строго детерминированы. Для непонятливых повторяют: свобода, несмотря на детерминизм. К. Роджерс поясняет уже почти с узнаваемой диалектической прямотой: человек «использует абсолютную свободу, когда спонтанно, свободно и добровольно выбирает и желает того, что абсолютно детерминировано» (Роджерс, 1994, с. 244). В отечественной психологии сознанию всегда отводилась едва ли не решающая роль. Замечательно пишет Г.В. Акопов, предуведомляя отечественные подходы к проблеме сознания: «Сознание – величайшая ценность, данная человеку без особых претензий, специальных усилий или, тем более, благодарностей за владение этой ценностью с его стороны» (Акопов, 2002, с. 4). Однако всё же роль сознания скорее декларировалась, чем реально объяснялась. Вот пример стандартной невнятности в отечественных словарях: «Сознание – высшая форма отражения…» Да полно! В сознании, разумеется, как-то отражается реальность, но человек неосознанно воспринимает, хранит и перерабатывает гораздо больше информации, чем осознает, неосознанно существенно быстрее находит закономерности в окружающей среде, без контроля сознания гораздо лучше регулирует силу и точность своих действий. Лишь малая часть поступающей информации, и притом с весьма солидным запаздыванием, становится доступной сознанию. Мозг – гигантский биокомпьютер, перерабатывающий информацию, поступающую от всех органов чувств. Само же сознание, в отличие от мозга, непосредственно не обладает ни инструмен- тами отражения, ни средствами обработки отраженной информа- ции. Более того, как известно, именно сознанию человека свойственно ошибаться. Какая уж тут высшая форма отражения! — 7 —
|