|
Поразительно, но сходными и столь же невнятными идеями наполнены современные макроэкономические и социологические модели развития общества, направленные, прежде всего, на удовлетворение самых примитивных потребностей организма (стилистически это маскируется, конечно, более благопристойными фразами о всеобщем благоденствии или развитии благосостояния). Человек в экономических теориях ориентирован исключительно на потребительские блага. Он выступает как рациональный максимизатор полезности, все знающий о себе (в том числе осознающий все свои потребности) и о мире (способен учесть все воздействующие на него факторы). Дело не в том, что такое представление не соответствует реальности – теории на то и теории, что они строятся не для реальных, а для идеализированных, т.е. заведомо не существующих, объектов. Проблема в том, что эта идеализация ведет в тупик. Ведь предполагается, что максимизация полезности вычисляется, а потому человек, по этой своей идеализированной сути, выступает как хорошо считающий компьютер. Но если человек – это автомат, пусть даже сверхсложный, то он, как всякий автомат, лишен свободы воли. А потому, в частности, все слова о свободе, правах и ответственности человека являются лишь ничего не значащей политической риторикой. Политики, поверившие экономистам, последовательны, когда в глубине души совершенно искренне рассматривают людей как быдло, призванное подчиняться их разумным командам, а сознание – лишь как то, чем они призваны манипулировать (см.: Аллахвердов, 2004а). Однако человек – это, прежде всего, существо сознательное, способное самостоятельно и ответственно делать выбор. И только благодаря сознательной деятельности реализуются создаваемые культурой идеалы, будь то высокие духовные ценности или идеалы благополучия и благосостояния. Абсурдно рассматривать человека как биологический автомат. И строить модели оптимального благосостояния так же бессмысленно, как строить модели наилучшего выживания. Нас же почему-то призывают именно эти модели считать удачными, хотя всуе при этом и говорят замечательные слова: свобода, братство, доброта, совесть, милосердие, любовь, справедливость и пр. Разумеется, условием сознательной деятельности человека является само существование этого человека. Но все же ценен он не самим фактом своего существования, не количеством детей, которых успел породить, не материальными вознаграждениями, которые получал, а своей сознательной активностью. Уверен, что общественное устройство должно ориентироваться на человека именно и – прежде всего – как на существо сознательное, а следовательно, обеспечивать эффективность работы сознания, а не желудка (см. подробнее: Аллахвердов, 2004б). А если это так, то психологи более всех должны именно себя винить за то, что у современного общества нет осознанного вектора движения. Ведь кто иной, кроме профессиональных исследователей сознания, способен ответственно указать направление, в котором следует плыть? Однако психологи до сих пор не пришли к согласию в том, какую функцию в человеческой жизни выполняет сознание, не смогли дать вразумительный ответ о природе сознания. Как пишет В.П. Зинченко, «живое сознание, при всей своей очевидности, упорно не поддается концептуализации» (Зинченко, 2004, с.11). Если только, конечно, не объяснять его с помощью еще более загадочного. Ведь всегда можно рассматривать сознание как легкое дыхание космоса или при желании радостно называть его хаотическим аттрактором (ср.: Комбс, 2004), как будто это что-нибудь объясняет. — 6 —
|