|
– Месяца два, не больше; бабушка говорит, что я в деревне балуюсь. Гувернантка со мной есть и тут. – Францюзенка? – Француженка. Пунин почесал у себя за ухом. – Сиречь мамзель? – Да; ее зовут мадмуазель Фрикэ. – Мне вдруг показалось постыдным, что у меня, двенадцатилетнего мальчика, не гувернер, а гувернантка, точно у девочки! – Да я ее не слушаюсь, – прибавил я с пренебрежением. – Мне что! Пунин покачал головою. – Ох, дворянчики, дворянчики! полюбились вам иностранчики! От российского вы отклонилися, – на чужое преклонилися, к иноземцам обратилися… – Что это? Вы стихами говорите? – спросил я. – А вы как полагаете? Я могу завсегда, сколько угодно; потому сие мне природно… Но в это самое мгновение раздался в саду за нами сильный и резкий свист. Собеседник мой проворно поднялся с лавки. – Простите, барчук; это товарищ меня зовет, ищет меня… Что-то он мне скажет? Простите, не взыщите… Он юркнул в кусты и исчез; а я посидел еще на скамейке. Я чувствовал недоуменье и какое-то другое, довольно приятное чувство… Я никогда еще не встречался и не говорил с таким человеком. Понемногу я размечтался… но вспомнил мифологию – и побрел домой. Дома я узнал, что бабушка сошлась с Бабуриным: ему отвели небольшую комнату в людской избе, на конном дворе. Он тотчас поселился в ней с своим товарищем. На другое утро я, напившись чаю и не отпросившись у мадмуазель Фрикэ, отправился в людскую избу. Мне хотелось опять поболтать со вчерашним чудаком. Не постучавшись в дверь – этого обычая у нас и в заводе не было, – я прямо вошел в комнату. Я застал в ней не того, кого я искал, не Пунина, а покровителя его – филантропа Бабурина. Он стоял перед окном, без верхней одежды, широко растопырив ноги, и тщательно вытирал себе голову и шею длинным полотенцем. – Вам что угодно? – промолвил он, не опуская рук и насупив брови. – Пунина нет дома? – спросил я самым развязным манером и не снимая шапки. – Господина Пунина, Никандра Вавилыча, в сию минуту точно нет дома, – отвечал, не торопясь, Бабурин, – но позвольте вам заметить, молодой человек: разве прилично – так, не спросясь, входить в чужую комнату? Я!.. молодой человек!.. Как он смеет!.. Я вспыхнул от гнева. – Вы, должно быть, меня не знаете, – произнес я уже не развязно, а надменно, – я здешней барыни внук. – Это мне всё едино, – возразил Бабурин, снова принимаясь за полотенце. – Вы хоть и барский внук, а не имеете права входить в чужую комнату. — 6 —
|