|
– Ваня, – заметила мать, сидевшая на лавке с книгой в руках, – это еще что за безобразие? Носового платка нет, что ли?! Твой нос действует мне на нервы. – Так про губернаторов? – прищурился дед Пантелей. – Правду рассказывать? – Не тяни, дед, – сказала бойкая Аксюшка, – ты уже впадаешь в старческую болтливость, в маразм и испытываешь наше терпение. – И что это за культурная девчонка, – захохотал дед. – Ну, слушайте, леди и джентельмены… «Это было давно… Я не помню, когда это было… Может быть, никогда…» – как сказал поэт. Итак, начнем с вятского губернатора Камышанского. Представьте себе, детки, что однажды он издает обязательное постановление такого рода: «Виновные в печатании, в хранении и распространении сочинений тенденциозного содержания подвергаются штрафу, с заменой тюремным заключением до трех месяцев». Ванькина мать Агафья подняла от книги голову и прислушалась. – Позволь, отец, – заметила она, – но ведь тенденциозное сочинение не есть преступление. И Толстой был тенденциозен, и Достоевский в своем «Дневнике писателя»… Неужели же… – Вот поди ж ты, – засмеялся дед, – и другие ему то же самое говорили. Да что поделаешь – чрезвычайное положение. А ведь законник был, кандидат в министры. Ум имел государственный. Дед помолчал, пожевывая провалившимися губами. – А то херсонский был губернатор. Уж я и фамилию его забыл. Бантыш, што ли… Так тот однажды оштрафовал газеты за телеграмму Петербургского телеграфного агентства из Англии, с речью какого-то английского деятеля. Что смеху было! – Путаешь ты что-то, старый, – сказал Ванюшка. – Петербургское агентство ведь официальное. Заврался наш дед. – Ваня! – укоризненно заметила Агафья. Дед снисходительно усмехнулся: – Ничего, то ли еще было. Как вспомнишь, и смех и грех. Владивостокский губернатор закрыл корейскую газету со статьей о Японии. Симферопольский вице-губернатор Масальский оштрафовал «Тавричанина» за перепечатки из «Нового Времени»… Такой был славный, тактичный. Он же гимназистов на улице ловил, которые ему фуражек не снимали. И арестовывал их. Те, бывало, клопики маленькие, плачут: «За что, дяденька?» – «А за то, что начальство не почитаете и меня на улице не узнаете». – «Да мы с вами незнакомы». – «А-а, незнакомы, посидите в каталажке, будете знакомы». Веселый был человек. Дед опустил голову и задумался. Лицо его осветилось тихой задушевной улыбкой. – Муратова тамбовского тоже помню… Приглашали его однажды на официальный деловой обед… «Приеду, – говорит, – если только евреев за столом не будет». – «Один будет, – говорят, – директор банка». – «Значит, я не буду». Такой был жизнерадостный… — 4 —
|