|
Иногда по условием редакционной спешности нам случалось писать с ним вместе – и эта работа бывала для меня истинным удовольствием. Быстрота соображения, какая-то молниеносность в понимании моего замысла – всегда поражала меня. И я всегда удивлялся его точному ясному языку, ясности его определений и неожиданности сравнений. После того, как нами заканчивалась какая нибудь вещь, мы поднимали длинные споры – чьим именем подписать ее. И всегда почти его удивительная скромность выступала на сцену – Нет, Аркадий, по праву эта вещь твоя, ты дал и сюжет и внес в исполнение нотку скорбной иронии, которая так украсила фельетон. Нет, папаша, фельетон этот по праву твой! – Но, сынок, – возражал я. – Пойми же, что фельетон весь целиком написан тобой! Ты его писал, а я сделал всего два-три замечания. – Нет, папаша, и т. д. И, с упрямым видом, поблескивая кроткими, ласковыми глазами, он долго теребил свою рыжеватую маленькую бородку… Не знаю, может быть, меня упрекнут в пристрастии к Фоме Опискину, но я говорю, что думаю; я считаю эту книгу замечательной. Блеск, сила, темперамент, сжатость выкованного мастерской рукой слога, ошеломляющий своей неожиданностью юмор – все это должно поставить эту книгу в ряд интереснейших книг последних лет. Такие вещи, как «Грозное местоимение», «Виктор Поликарпович», «Новые Правила» и несколько других – помещенных в этой книге – должны занять почетное место в любой хрестоматии нашей общественной и политической жизни – если бы такая хрестоматия была кем нибудь когда нибудь выпущена в свет. Аркадий Аверченко. Часть I. Чертополох и крапиваБылое (Русские в 1962 году)*Зима этого года была особенно суровая. Крестьяне сидели дома, никому не хотелось высовывать носа на улицу. Дети перестали ходить в училище, а бабы совершали самые краткие рейсы: через улицу в гастрономический магазин или на электрическую станцию, с претензией и жалобой на вечную неисправность электрических проводов. Дед Пантелей разлегся на теплой лежанке и, щуря старые глаза от электрической лампочки, поглядывал на сбившихся у его ног малышей. – Ну, что же вам рассказать, мез-анфанчики? Что хотите слушать, пострелята? – Старое что-нибудь, – попросила бойкая Аксюшка. – Да что старое-то? – Про губернаторов. – Про-гу-бер-на-торов… – протянул добродушно-иронически старик. – И чевой-то вы их так полюбили? Вчера про губернатора, сегодня про губернатора… – Чудно больно, – сказал Ванька, шмыгая носом. — 3 —
|