|
– Держи карман шире, – пробормотал незнакомец. Кадет отвернул борт сюртука, оттопырил двумя пальцами карман и доверчиво сказал: – Держу. – Те-те-те… Что это у тебя там? Бумажник? А позвольте… – Мне непонятно, – после некоторого раздумья сказал кадет, – зачем вы взяли мой бумажник с деньгами? Как и в первом случае, я не усматриваю здесь признаков дарения, а тем более купли-продажи, ибо денежные знаки, как имеющие абсолютную ценность, не могут служить продажным товаром. Если же рассматривать происшедший казус как обыкновенное взятие ценностей на хранение… – Надоел ты мне хуже горькой редьки, – нетерпеливо сказал неизвестный. – Просто я у тебя отнял бумажник и часы! Вот и все. Кадет изумился. – От-ня-ли? Но… позвольте… Ведь это незакономерный насильственный акт! Таким образом, выходит, что вы присвоили себе чужую собственность. Это несправедливо. Это было бы все равно, что я отнял бы вашу шапку. Вы имели бы полное право тогда заметить мне: «Во-первых, шапка эта не твоя. Я тебе ее не дарил и сам ощущал в ней нужду, как в обычной защите от зноя и непогоды». Видите, что бы вы имели право сказать, если бы я отнял у вас шапку. – Попробуй! Я тебе дам такого леща, что на карачках полезешь. – Леща? Простого леща? Но разве он, по своей стоимости, как скоропортящийся пищевой продукт, может служить компенсацией того материального ущерба, который терплю я, лишившись часов и бумажника? – Какая там рыба, – усмехнулся незнакомец, – Просто, если ты не перестанешь ныть, я тебя трахну по затылку. – Как?! Вы стоите на почве насилия, физической расправы – этого печального пережитка и наследия варварских времен? Закон ясно говорит, что отдельные личности не могут присваивать себе функции расправы и возмездия. Это дело суда, избира…кик! Кадет упал на траву и внушительно сказал: – Что вы делаете? Драться противозаконно. – Скидавай сюртук. Суконце, кажется, добротное. Скидавай с лап сапоги. – Я не могу дать вам своего согласия на переход упомянутых вещей в ваше пользование без моего на то согласия. Станьте на мое место, станьте на точку зрения простой элементарной справедливости и – вы меня поймете. Я первый согласился бы с вами, если бы вы указали мне статью Т. Х части 1, по которой… – Запонки золотые? – Золотые. – Дай-ка. Кадет с обиженным лицом в одной рубашке сидел на траве и угрюмо говорил: – Уверяю вас – вы неправы. Скажу больше – я усматриваю здесь наличность злой воли, выразившейся в нанесении мне побоев… И я – как это вам ни неприятно – оглашу ваш поступок в печати, чтобы мыслящая часть общества могла дать должную оценку моральной стороне ваших шагов в отношении моей личности и имущества. А юридически, уверяю вас, я не сомневаюсь, что закон будет на моей стороне. — 9 —
|