Бытие как момент истины

Мир неизмеримо шире, богаче и удивительней того, что мы можем себе представить. Спектр ощущений восприятия офаничен лишь нашим системообразующим «деланием». Полностью этот процесс исчезает при пол­ном очищении сознания, просветлении.

Эго (ахамкара) — это центральная мысль «я», имеющая множество корней, различных ментальных концепций, отождествлений, крутящихся вокруг «я», поддерживающих эту мысль. Эго — это все то, чему мы придаем значение, важность. И так как все составные части эго, ложной самоидентификации, малого «я», находятся в нашем относительном мире перемен, то «я» нуждается в постоянном отклике извне, поддержи­вающим его неустойчивую природу. Мир движется, все меняется, приходит и уходит, и эго пребывает в посто­янном поиске все новой устойчивости.

Сознание отождествляется, как бы проецирует са­моидентификацию на внешние объекты восприятия, и когда те подвергаются разрушению, у человека возникает страдание, такое переживание, словно его уничтожают. Например, когда человек отождествляется со своим автомобилем и придает этой «части себя» значение, он будет страдать, если кто-нибудь сравнивает его автомо­биль с более качественной маркой, он будет страдать, когда его машина в аварии, так как частица его эго, его самоидентификации в данный момент под угрозой существования. Таких ложных «я» у каждого десятки и чем эже сознание человека, тем сильней отождествление, так как ложная личность затмевает всю сферу воспри­ятия. Если машина в аварии (а для хозяина она имела

большое значение, такое, что он не мог даже помыслить себя как пешехода или просто как человека без машины), то во время происшествия такой человек может переживать настоящее, почти смертельное отчаяние. Если же у него было десять таких машин, то проецирование самоиденти­фикации происходило на все десять, и от поломки одной из них, хозяин страдает уже не так сильно или вообще не страдает при условии, что они не имели для него особого значения. Все это справедливо для всех объектов и качеств, которыми, как мы думаем, мы владеем. Для художника или поэта — это неоспоримость его таланта или его произведе­ния. Для любящего мужа — это его жена, которую он как часть своего эго, всегда воспринимает всерьез, переживая, если ее поведение не соответствует его отождествлениям. У фанатика эго проецируется практически полностью на ту деятельность, к которой он не равнодушен. И в обществе он хочет говорить лишь об одном, о том, за что фанатеет, на чем базируется большая часть его личности.