|
Я осознаю, что я уже в глубоком изменении сознания иду в воду, страх воды сильнее, первый раз выскочила из воды очень быстро, и ребята сказали, что надо попробовать еще раз. Остался только страшок, захотелось побыть в воде подольше. Удивительные вещи происходят со мной. Назвалась Марией - вслух, про себя «Кающаяся». После крещения не задерживалась на острове и ушла в лес». (Конькова Тамара). «Не было страха, только волнение: старое умрет, а что именно? Когда оказалась под водой, ощущение холода отступило, я оказалась в тягучей, обтекающей, обволакивающей жидкости, на мгновение стало тепло, но вскоре первоначально пришедшее спокойствие постепенно стало отступать под натиском волны ужаса, первобытного страха смерти, не признающего жалких доводов сознания: это тренинг, Козлов рядом, скоро отпустят… Постепенно желание выбраться сменилось готовностью отпустить все земное, покориться, расслабиться, уйти… и тут же оказалась на воздухе. Мария – даже не поверила пришедшему имени, но когда посмотрела вокруг, то осознала, что смотрю на реку, озера, деревья, людей прояснившимся взглядом, незамутненным какими-то представлениями о том, как это должно выглядеть, и краски ярче, и звуки отчетливее, и запахи ощутимее и 2 новых ощущения: 1). Старое представление о Православии, обрядах, правилах, самое первое младенческое крещение просто смыло, не оставив ничего людского, надуманного, наносного. Открылась удивительная простота мира, красота и «правильность» происходящего. В голове вертелась только одна мысль «Бог есть Любовь, Бог есть Любовь, Бог есть Любовь…» 2) Исчез груз прошлых лет, ощущение, что все до этой минуты осталось в прошлой жизни. Я все помню, но издалека, с любовью, без привязок. Появилось чувство, что, приехав домой, придется все строить заново для себя. Та Наталья осталась позади вместе со своими страхами и проблемами, достижениями и удачами… Можно брать белый лист, потому, что все только начинается… Такой легкости, свободы движения я уже давно не ощущала. ( Наталья Качанова, Минск). После ритуала в группе на некоторое время воцарилась тишина и, как мне показалось, появился настрой на день христианских аскетических практик: в молчании, голодании, внутренней молитве с медитациями столпника и в благом деянии. День до обеда для меня прошел в каком-то беспокойстве и суете. Я долго искал место одиночества на реке. Иногда мне хотелось быть очень маленьким, чтобы втиснуться между камнями как ящерице и взирать оттуда на поток реки, не видя никого. Вместо смирения и любви люди, очень близкие мне по духу, вызывали у меня огорчение и раздражение. В конце концов, я ушел с реки в свою часовню, просидел там некоторое время в каком-то забытье и затем решился идти на озеро. — 11 —
|