Духовные странствия (этюды трансперсональной феноменалогии)

Богословов Леонид пишет совершенно другое: «Я не знаю молитв. Та молитва, которую я сложил в предыдущий день, была по сути языческой, была стихом-заклинанием:

Научи меня двигать горы, вода.

Научи меня, камень, молчать и терпеть.

Научи меня, пламя, тьму раздвигать.

Научи меня, ветер, песни петь.

Научи меня жить, земля.

Эта молитва не подходила для этого дня, поэтому первым моим «христианским действием» было заучивание иисусовой молитвы…»

Марина Костылева из Новосибирска по-другому осуществила свой поиск молитвы: «У меня сложные отношения с православной церковью. Крещенная, признаю Иисуса Христа, трепетно отношусь к Божьей Матери, но материальное воплощение церкви вызывает недоверие, неприятие. На вечерней медитации попыталась составить свою молитву. Шли отдельные слова, а когда оформилась молитва, я с удивлением поняла, что это именно мое, что эта молитва останется на долгие годы. Почти сразу возникло желание подарить ее некоторым женщинам (конкретным), хотя было немного жаль, это, как отпускать от себя родное дитя

Матерь Божья, прошу Тебя,

дай мне мудрость и умение любить,

не мешая другим выбирать собственный путь.

Укрепи во мне женское начало,

чтобы вкус к жизни сохранился на долгие годы.

Помоги идти по предназначенному мне пути.

Спаси и сохрани.

В лагерь летела как на крыльях, было ощущение, что свою главную задачу православного дня я выполнила. На следующий день состояние умиротворенности не покидало меня. Читала молитву, привела в порядок мысли, вещи, благо на всех был наложен обет молчания, никто не мешал. Собрала на берегу лук к обеду для всей группы, и с удивлением обнаружила, что кусок хлеба, выданный мне на весь день, остался, не съеден. Вечером пожалела, что пошла ужинать, т.к. была не голодна и лишь сбила ощущение умиротворенности».

Мое утро третьего дня прошло в скорби. (Каждое утро мы встречали в одиночестве, молчании на своих местах для медитаций. Этому был посвящен целый час – с 8.00 до 9.00.)

В конце своих размышлений я далеко на острове увидел Володю, Дмитриева, который сидел в позе лотоса на голом берегу. Это меня обрадовало: я почувствовал его сосредоточенность.

Несколько минут до начала занятий я никак не мог решиться сделать то, что пришло изнутри. Это было сложно со всех точек зрения: философских, теологических, воспитательных, культурных, психологических.