отвечающее стремлению полностью устранить физическую мать, заменив ее на животное или
на постороннюю кормилицу, — и не выражает ничего иного, кроме факта: женщина,
вскормившая меня, является моей матерью. Это утверждение прямо символизируется в
легенде о Моисее, ретроерессивный характер которой мы уже рассматривали; ибо именно ту
женщину, что является его собственной матерью, выбирают его кормилицей (как и в мифе о
Геракле и в египетско-финикийс-ком мифе об Осирисе-Адонисе, где Осирис, заключенный в
сундук, плывет вниз по реке до Финикии, где его в конце концов под именем Адонис находит
Исида, которую царица Астарта взяла кормилицей для своего собственного сына**.
Здесь мы можем лишь коротко упомянуть о других мотивах, которые, вероятно, не так тесно
связаны с мифом в целом. Такие мотивы включают: разыгрывание из себя дурака, что в
сказках о животных предполагается в качестве общей детской позиции по отношению ко
взрослым; или же физические недостатки некоторых героев (Зал, Эдип, Гефест), которые,
обширный вклад автора в разработку мотивов и интерпретацию сказания о Лоэнгрине.
* См. также работы Фрейда Детские сексуальные теории и Анализ фобий пятилетнего мальчика
(Jahrbuch f. Psychoanalyse и. Psychopa-tologie, Vol.1, 1900).
** Узенер (Usenet Sfoff des griechischen Epos, S.53) утверждает, что содержание греческих поэм свидетельствует,
что спор между ранними и поздними греческими героическими сказаниями относительно матери бога разрешался
по такой схеме, что мать в общераспространенном греческом мифе признавалась как таковая, в то время как мать
из местного предания понижалась до положения кормилицы. Поэтому здесь можно, не колеблясь, принимать в
качестве матери не только кормилицу бога Ареса.__________________________________________________
возможно, предназначены служить в качестве компенсации индивидуальных недостатков
создателей мифов, таким образом, что упреки реального отца за возможные изъяны и
дефекты также вводятся в миф с соответствующей акцентуацией, и герой наделяется той
же слабостью, что обременяет чувство собственного достоинства определенного
индивида.
Приведенное объяснение психологического смысла мифа о рождении героя было бы
неполным без выявления его связей с некоторыми психическими заболеваниями. Чита-
тели, не имеющие психиатрической подготовки, наверное, больше всех остальных будут
поражены этой связью. В действительности мифы о героях в своих основных чертах во
многом соответствуют маниакальным представлениям определенных психотических
индивидов, которые страдают маниями преследования или величия —так называемой
na-ранойей. Система их иллюзий построена, главным образом, подобно мифу о герое, и
поэтому в ней просматриваются те же психогенные мотивы, что и в невротическом
семейном романе, который поддается анализу, в то время как маниакальная система
сама по себе не доступна даже для психоаналитического подхода. Например, параноик
склонен утверждать, что люди, фамилию которых он носит, не являются его настоящими
родителями, что в действительности он потомок царского рода; по какой-то таинственной
причине от него должны были избавиться и поэтому отдали его "родителям" как
приемного ребенка. Однако его враги хотят сохранить фикцию его низкого
происхождения, для того, чтобы пресечь его законные притязания на престол или
несметные богатства*.
— 59 —