|
царь (или бог). С точки зрения символизма сновидений и мифов, к которому сводится
символизм всех фантазий, включая "больное" воображение, — все чего он этим
достигает, так это ставит себя на место отца, уподобляется герою, завершая свой мятеж
против отца. И в том и в другом случае это осуществимо, потому что конфликт с отцом —
который, как показывают последние открытия, относится ко времени сокровенности
сексуальных процессов — разрушается в тот момент, когда возмужавший юноша сам
становится отцом. Настойчивость, с которой параноик ставит себя на место отца, то есть
сам становится отцом, выглядит как иллюстрация обычной реакции маленьких мальчиков
на раздражение или отнекивание взрослых в ответ на их излишнее любопытство: дайте
мне время, и когда я сам стану папой, я все об этом узнаю!
Кроме параноика необходимо также сказать и о его в равной мере асоциальном
двойнике. В выражении фантазий тождественного содержания истерическому индивиду,
который подавил их, противостоит перверт, который осознает их; более того, больному,
пассивному параноику — нуждающемуся в иллюзии для коррекции невыносимой для него
реальности — противостоит активный преступник, который стремится изменить
реальность согласно своим представлениям. В этом особом смысле данный тип
представлен анархистом. Сам герой, как это видно из его отчуждения от родителей,
начинает свой жизненный путь с противостояния старшему поколению; он одновременно
является бунтовщиком, призванным восстановить справедливость, и революционером.
Каждый революционер изначально является непослушным сыном, бунтующим против
отца* (см. соображения Фрейда относительно интерпретации "революционной мечты" —
Freud: Traumdeutung, S.153).
Но если параноику в соответствии с его пассивным характером приходится терпеть
преследования и зло, кото-______________________________________________
Это особенно хорошо видно в мифах о греческих богах, где сын (Кронос, Зевс) вначале должен убрать отца, прежде
чем сможет взять в свои руки его власть. Форма устранения посредством кастрации — очевидно, самое сильное
выражение бунта против отца — является в то же время доказательством его сексуального происхождения. В
отношении мести см. работы Фрейда Детские сексуальные теории и Анализ фобий пятилетнего мальчика
(Jahrbuch f. Psychoanalyse).______________________________________________________________________
рые в конечном итоге исходят от отца и которых он пытается избежать, помещая себя на
место отца или царя, анархист, движимый своим героическим характером, становится
гонителем царей и в конце концов убивает царя, подобно герою. Удивительное сходство
жизненного пути некоторых преступников-анархистов, с одной стороны, и семейного
романа героя и ребенка — с другой, было продемонстрировано автором на конкретных
примерах (Rank: Belege zur Rettungsphantasie in Zentralblatt f. Psychoanalyse, I, 1911,
S.331; Die Rolle des Fa-milienromans in der Psychologie des Attentaters, in Internationale
Zeitschrift fur arztliche Psychoanalyse, 1,1913). Таким образом, истинно героический момент
заключается в подлинной справедливости или неотвратимой необходимости поступка,
который вследствие этого вызывает всеобщее одобрение и восхищение*, в то время как
нездоровый момент, в том числе в криминальных случаях, состоит здесь в
— 58 —
|