|
558 Б. В. МАРКОВ го факта, разоблачая господствующую идеологию, которая говорит гражданам, что светлое будущее обязательно сбудется, когда будут устранены все враги, философия указывает различие реального и воображаемого, мешает, по крайней мере, самим власть предержащим погрузиться в глубокую спячку, причем с громким храпом, которая чрезвычайно опасна в плане самосохранения. Философ — как нейтральный наблюдатель, объективный теоретик стоит как бы на страже и предупреждает об опасностях. Такими стражами были и Сократ, и Спиноза, которые были сначала осуждены, а потом прославлены и возвеличены. Космополитические настроения интеллигенции питаются не только особенностями профессии. Она в чем-то подобна пролетариату, который не имеет отчества. Но дело не только в сходстве духа и капитала, которые являются вездесущими. Тот и другой всегда были опутаны прочной сетью, создаваемой национальными государствами, в рамках которых дух оказывался ангажированным, а труд и капитал использовались для усиления военной мощи. Конечно, способы, какими достигался контроль за спекулятивной деятельностью философов и финансистов, казались весьма искусственными. Было бы поспешным считать интеллигенцию исключительно космополитичной. Общепризнанно, что именно она, а не мифический «народ», якобы давно переродившийся в массу, является носителем национального самосознания. И в этом состоит парадокс: провозглашая себя гражданином мира, интеллектуал делает все возможное и невозможное для защиты и процветания национального государства. Кажется нелепым объяснять это проявлением диалектики всеобщего и особенного. Однако факт, как говорится, «налицо»: сторонники «всеединства» видели во главе Интернационала либо русского Христа, либо русского рабочего. Фашисты одинаково ненавидят и рабочий класс, и интеллигенцию за то, что они оторваны от почвы. В отличие от крестьянства, чья идеология определяется родом, землей и ручным трудом, городские сословия кажутся люмпенизированными и безответственными. На самом деле эта «культурно-историческая» критика может быть в какой-то мере отнесена к современным жителям мегаполисов, да и то к небольшой их части. Современный горожанин сам создает себе «почву», и это выражается в попытках выращивать цветы, держать домашних животных, создавать микросообщества по интересам и т. д. Конечно, с точки зрения борьбы за победу национальной идеи такие люди могут быть расценены как никчемные обыватели, а само погружение в частную жизнь — как явный признак упадка государства (так думал даже Гегель, сумевший освободиться от мечты о религиозном государстве, однако видевший величие германской империи в — 520 —
|