Язык и смысл

Оторванное понятие — мертво; живое понятие есть понимание. Понятие оживляется, мы “понимаем”, когда в самом понятии мы находим суждение. От суждения в понятии мы переходим к суждению, в которое входит понятие; само суждение мы вставляем в “контекст”. Только такое понятие — живо и подвижно; в контексте оно зацветает и расцветает. Аналитический и синтетический методы изложения, фрагментарный, дискурсивный, афористический, наконец, просто математический, исторический и пр. методы суть формы контекста, через который мы видим слово как живое динамическое понятие, отражающее в себе всю тонкость и изысканность выражаемого им значения. Тут понятие действительно становится пониманием. Понятие не “отрезок”, не “картинка”, а живой орган целого, от него к этому целому идут тысячи жизненно связующих нитей, каждая из которых своя какая-то система, как в животном организме каждый орган связан с целым организмом единством нервной, кровеносной, мышечной, костной системы. Понимание не есть беспорядочный хаос, а есть органическое развитие, “толковое”, “осмысленное”, и мы, как сказано, улавливаем в предикативности суждений его устойчивые формы, но этим мы еще ни в коем случае не предрешаем вопроса в том смысле, что само предицирование и есть понимание. Это только значит, что оно связано с предицированием. А как — это уже новая проблема, пока остающаяся открытой.

III, 5, b, i,

aa, Ответ на 2 вопрос

Сказанное предрешает уже ответ и на второй из поставленных выше вопросов: к какой функции слова относится логическое формообразование? Это не есть значащая функция сама по себе, хотя, разумеется, понятия и понимания не может быть там, где нет значения и смысла, другими словами, не может быть формы там, где нет содержания. В этом можно убедиться и другим путем: в строгом смысле слова понимание не дает нам нового знания, оно углубляет познаваемое, раскрывает его смысл, его разумные основания и формы. Напротив, чистое обозначение, если бы оно возможно было без форм, давало бы нам знание. Знание без понимания немыслимо, как немыслимо суждение без предицирования, но все же это — разные акты и выражающее их слово выполняет разные функции. Точно так же нельзя отождествить номинативную функцию слова с функцией формативной. Называем мы предмет и ему приписываем предикаты; он, как сказано, образующее начало понятий, но не само понятие как отношение между знаком и значением. Но поскольку мы называем предмет, мы уже предицируем ему слово как имя и этим устанавливаем между словом и предметом отношение, устанавливаем, всегда через посредство его значения *, и в самом этом установлении оформливаем это значение, терминируем его. Поэтому с таким правом можно сказать, что предмет мы называем через посредство понятия, через посредство оформленного значения. И так только и бывает в живом конкретном процессе речи и познания. Выделяемая нами из терминирования специальная функция установления и есть искомая нами функция слова, с которой связано формообразование. В логической терминологии это есть предицирование.