Язык и смысл

Густав Густавович Шпет

Язык и смысл

III, 5, b, g

aa, Формы мыслимого

Как я указывал, логические или терминативные функции слова составляют только один из видов оперативной стороны в номинативной функции слова. Войдем поэтому глубже в анализ их специфических качеств.

Как бы мы ни определяли значение, если только мы видим в нем известное содержание, мы тем самым признаем в нем соответственную форму. Коррелятивно: сознание всегда есть сознание многообразия форм, и следовательно, “состоит” оно из многообразия форм *. По отношению к материальному составу сознания это признавал даже Кант, усматривавший его формы в Space и Time 1. Но в сфере “мыслимого” Кант видел только формы, да и те приписал создающему их субъекту. Сенсуалистическая ошибка Канта в том и состоит, что он не допускал чисто мыслимого, “идеального” содержания. Последнее, раз оно признано, необходимо устанавливается в своих формах, также “идеальных”. В коррелятивной сфере чистого сознания мы этим, понятно, обязываемся также к признанию “сознания содержаний” и “сознания форм”. Это последнее, между прочим, есть сознание логическое. Не нужно думать только, что это есть особая “область” сознания, как бы “часть” его, подобно тому, как можно говорить об особых “областях” сознания, определяемых по конкретному предмету, “вокруг” которого накопляется и формируется самостоятельное содержание. Напротив, логическое сознание обладает безусловной всеобщностью по отношению ко всем мыслимым предметам, и в этом смысле оно не отдельная “область”, а необходимая принадлежность сознания всюду, где есть только предмет. Будучи само сделано предметом специальной рефлексии, оно не имеет самостоятельности, оно только — абстрактно. В живой конкретной жизни сознания оно всегда налицо, но никогда — несамостоятельно. По этому одному уже нельзя сказать, что формы исчерпывают все “мышление”, не говоря уже о сенсуалистическом предрассудке, будто содержанием не может являться разум, а является только чувство. Но не менее превратно истолковывается роль форм, когда они понимаются, как “продукты” или “виды” деятельности таинственного незнакомца, именуемого Субъектом.

bb, Понятие форм — кантовское, аристотелевское,

платоновское

Это последнее представление о “субъекте”, как формообразующем начале, вводит в философию то ненужное ей понятие формы, которая как бы извне налагается на известную материю, принимающую вследствие этого некоторый постоянный облик, дающий возможность отличить данную вещь от другой. Таково понятие, прежде всего, логической формы у Канта, а затем и понятие его трансцендентальной формы. Последнее, впрочем, другой своей стороной, как равносильное понятию “закона”, само собою сопоставляется с бэконовским понятием формы * . Бэконовская “форма” имет реально-<метафизическое> значение и, — желал того Бэкон или не желал, — становится в один ряд со скрытыми качествами, пластическими или жизненными силами. Как такое его понимание формы восходит в конечном итоге к аристотелевскому понятию формы и указывает на наличность в реальном мире внутреннего образующего начала, призванного к объяснению самой действительности. Аристотелевское понятие формы, в свою очередь, было результатом трансформированного перенесения “идеи”, или точнее эйдоса, из области мыслимого и умопостигаемого в область реального и эмпирического. Эйдос Платона есть полное содержание мыслимого, облеченное в определенные логические формы. Формообразующим началом является скрепляющее предметное начало эйдетического содержания. Чисто формальная функция эйдоса всегда остается некоторого рода отвлеченностью, но отвлеченностью не эмпирического, а чисто идеального порядка. В единстве же со своим содержанием она составляет конкретную данность, через которую до нас доходит все предметно-конституированное. Такое единство есть l?goj 3. Сознание предметного, характеризуемое Платоном по самому предмету, выступает затем как ™pist”mh 4 или как d?xa 5, но непременно как логическое сознание, обнаруживающее себя в своей полноте только в процессе диалектического анализа. Это понятие формы, заключающееся в самом понятии эйдоса, сросшееся с мыслью о предмете и его содержании, остается во всяком развитии положительной философии, как одно из основных ее понятий, хотя оно меняет иной раз свое имя или свое терминологическое одеяние. Существенным для него, однако, всегда остается его определение через соотнесение к идеальному предметному содержанию, как значению, или смыслу, или разумному основанию (ratio), или сущности логического слова, “понятия”.