Русская Философия. Энциклопедия

С о ч.: Сибирь как колония в географическом, этнографи­ческом и историческом отношении. Спб., 1892; Николай Михай­лович Ядринцев. Художественные и публицистические произ­ведения: Воспоминания // Литературное наследство Сибири. Новосибирск, 1980. Т. 5.

Л и т.: Глинский Б. Б. Николай Михайлович Ядринцев. Био­графический очерк. М., 1895; Фарафонтов Т. Н. Н. М. Ядрин­цев: Омск, 1902; Лемке М. К. Николай Михайлович Ядринцев. Спб., 1904; Сесюнина М. Г. Г. Н. Потанин и Н. М. Ядринцев -идеологи сибирского областничества. Томск, 1974; Шиловский М. В. Общественно-политическое движение Сибири 2-й пол. XIX - нач. XX в. Новосибирск, 1995; Емельянов Т. Н. Теория областничества Н. М. Ядринцева как философия русской дей­ствительности. Абакан, 1995.

В. И. Коваленко

ЯЗЫЧЕСТВО СЛАВЯНО-РУССКОГО ОБЩЕСТВА -

мировоззренческий комплекс дохристианских представ­лений, лежавший в основе религиозных культов, обряд­ности, ритуальных правил и предписаний, регулировав­ших сакральную и бытовую сторону жизни. Прямых сведений о я. почти не сохранилось, поэтому судят о нем по вторичным, косвенным и гл. обр. поздним данным (фольклорным, этнографическим, а также по археологи­ческим источникам). Хотя в трактовке Я. много противо­речивого, гипотетического, однако уже сейчас можно составить определенное (правда, далеко не полное) пред­ставление о его роли в духовном развитии нации. Своеоб­разный мировоззренческий центр языческого сознания образуют представления, лежавшие в основе мифов о богах и объяснявшие упорядоченность космоса, его струк­туру и закономерности, присущие природе. Старейшим среди известных славянских божеств считается Сварог -верховное небесное божество, бог-предок, сыном к-рого является Дажбог, бог солнца и небесного огня. Среди бо­гов более позднего происхождения выделяется Перун, олицетворявший водно-небесную грозовую стихию. Его почти всегда упоминают в одном ряду с Хорсом, богом солнца (что роднит его с Дажбогом) и Волосом (Беле­сом), считавшимся богом богатства и достатка и имев­шим какое-то отношение к культу предков. В синоними­ческих образах разновременных божеств олицетворялись природные стихии. Обожествленной небесной сфере и небесным явлениям соответствовал ряд мужских божеств. Земля представлялась в виде женского божества, к-рому давались разные названия (самое древнее - Мокошь). Мировоззренческое ядро представлений о богах своди­лось к пантеистической идее о космическом браке, из к-рого разворачивалась вся множественность мира. В со­знании земледельца, например, ежегодное возобновле­ние плодоносящих сил природы соотносилось с брачной связью обожествленных Неба и Земли. Если Земля вос­принималась как мать рождающая, то с Небом связыва­лась идея оплодотворяющего начала. В народной интер­претации, как и в мифе, Небо предстает двуипостасным, что соответствует разделению функций небесных божеств на водную (связанную с Перуном) и огненно-солнечную (ей соответствовали образы Хорса и Дажбога). В Я. по­клонение обожествленной природе и чествование различ­ных божеств не исключает одно другого. Из сравнения данных мифологии и ритуалов со всей очевидностью сле­дует вывод, что культ богов наслоился на культ природы. В языческом восприятии единство природы не исключа­ло ее многогранной ипостасности, на основе к-рой сфор­мировался политеизм. Следующим шагом на пути обоб­щения знаний о действительности было выделение верхов­ных божеств (напр., Сварог), к-рые своей полифунк­циональностью как бы подменяли многочисленных второстепенных богов. В их образах персонифицировались вполне конкретные явления и объекты действительности. Ипостасное расчленение следует расценивать как свой­ственный языческому сознанию анализ бытия, для к-рого характерно пристальное внимание как к целому, так и к каждому конкретному явлению, увиденному мифологи­ческим взором. Вост. славянам был свойствен такой тип осмысления действительности, когда природа обожеств­лялась во всем ее многообразии. Поэтому сущность пред­ставлений славянского я. можно определить как много­божие с пантеистической окраской. В мировоззренческом плане это означало, что природа и все жизненные про­цессы получали наивно-материалистическое толкование, к к-рому, в силу ограниченных возможностей познания, примешивалось много фантастики. Правда и вымысел сливались в поэтически-образных, сказочно-символичес­ких формулировках, к-рыми выражалось содержание мифа. Всякое развитие в мире сводилось к действию ре­ально существующих сил, хотя облик их передавался в условно-сказочной манере. Изменения, к-рые наблюда­лись в природе, сводились к естественному процессу смены повторяющихся состояний (по типу рождение -зрелость - увядание - возрождение) и вместе с тем свиде­тельствовали о ее антропоморфно-органическом истол­ковании (оживотворении). Поскольку космос отождеств­лялся с огромным живым организмом, с ним можно было вступать в общение, основывавшееся на принципе обме­на (человек - природе, природа - человеку). На этой ми­ровоззренческой посылке базировались многочисленные жертвенные ритуалы и заклинания. Поэтому обрядность выступала в качестве магического средства воздействия на природу как на божество с целью задобрить его и по­лучить взамен желаемое. Миф можно рассматривать как своеобразный итог постижения мира, дающий системно упорядоченные представления о мире, его составных ча­стях, а также о механизмах их развития и взаимодействия. В мифе действительность как бы раздваивается на реаль­но существующую (отражаемую) и идеальную (отражен­ную и воплощенную в образах). Положительные, опытные знания о мире в мифе соседствуют с заблуждения­ми, рациональное тесно переплетается с иррацио­нальным. При этом четкое разграничение между миром реальным и его отражением не проводилось. По крайней мере сохранившиеся фрагменты мифов свидетельству­ют, что идея объекта отождествлялась с самим объектом. Познание природы и самосознание человека не были от­делены друг от друга. Миф можно считать специфической формой самоосознания человеком своего места в мире в тот исторический период, когда об-во еще не противопо­ставило себя природе, но активно приспосабливалось к тем условиям, к-рые она диктовала ему. Эта особенность освоения мира находила свое выражение в наложении мифологической картины на внешнюю по отношению к человеку действительность, в соответствии с к-рой после­дняя и воспринималась. Подобная гносеологическая уста­новка порождала не столько понятие, сколько образ. От­сюда развился образно-поэтический, точнее говоря, метафорическо-синонимический способ описания мифом действительности. В мифе, насколько можно судить по данным фольклора, реалии действительности преобразовывались в фантастические образы. Миф, следовательно, можно рассматривать как религиозно-ми­ровоззренческую систему, в значительной степени выра­женную художественно-поэтическими средствами. В ос­нове мифо-поэтической образности лежало натуралис­тически переработанное впечатление от внешне броских и жизненно важных черт, в к-рых являла себя природа. Природные явления по принципу сходства уподоблялись разного рода живым существам. В результате мифо-по-этических уподоблений свойства и черты познанного пе­реносились на непознанное. Мир не только познавался, он должен был постоянно узнаваться. В целом миф мож­но рассматривать как совокупность истинных и ложных знаний о мире, накопленных в процессе многовековой познающей работы сознания. Его рождение можно счи­тать первым результатом осмысления закономерностей, присущих природе. Этой цели отвечали обобщающие образы широкого масштаба и осн. мифологемы, объяс­нявшие существующие в ней причинно-следственные отношения. Внимание было приковано к возобновляв­шемуся круговращению вечно живого, обновляющегося мира. Зарождалось переживание времени, к-рое воспри­нималось как смена состояний, повторяющихся в беско­нечном цикле. Человек, как таковой, выпадал из поля зре­ния мифа, но его черты и свойства переносились на обожествленный мир, они неизменно присутствовали в образах божеств, наделенных теми или иными антропо­морфными качествами. Отсутствие внимания к отдель­ным личностям компенсировалось высоким статусом коллективной личности, рода, всего архаического людс­кого сообщества, осознавшего свою причастность к веч­но живой природе. Обожествленный космос вместе с гос­подствующей в нем необходимостью суживал возмож­ность выбора для человека, рассматривавшего себя как органическую часть космоса. Кроме того, деятельность общинного коллектива была как бы запрограммирована вековой традицией и ритуалом, являвшимся неписаным законом, регулятором поведения, к-рый требовал обяза­тельного исполнения. Всё, вместе взятое, формировало установку на предопределенность событийной после­довательности. В литературе со ссылками на свидетель­ство Прокопия Кесарийского указывалось, что славяне не знают понятия фатальной неизбежности судьбы, что им чужда идея роковой предопределенности, чем объяс­няется отсутствие у них интереса к астрологии. Действи­тельно, есть много примеров, когда в славянской среде шли наперекор судьбе, т. е. прочитанные знаки предоп­ределенности не отменяли права выбора. Есть основа­ния говорить, что предопределенность здесь не пред­ставляла глобальной неотвратимой силы, что понятие су­дьбы отождествлялось не с роком, а с мягким типом пре­допределенности, к-рый можно изменить и переломить. Присутствующие в отечественной культуре элементы фаталистического мировосприятия скорее всего имеют отношение к варяжской среде, где культивировался вводимый сверху культ дружинного божества, род­ственного аналогичным воинским культам с развитой системой гаданий. Для языческих славян космос - это больше гармония, чем арена борьбы добра и зла, а сле­довательно, и необходимое единство всех его компонен­тов, в к-ром даже внешнее вредоносное начало уже не является злом, поскольку в самом возникновении его заложена неминуемость исчезновения. Глобальная идея языческого сознания - представление о родстве челове­ка и природы - здесь находила яркое проявление. При­частность к вечному круговороту жизни, неразвитость (или даже полное отсутствие) идеи посмертного воздая­ния, что компенсировалось верой в благотворное, покровительственное по отношению к людям действие божеств, - все это формировало оптимистичный взгляд на жизнь. В суровых внешних условиях перечисленные черты мировоззрения нацеливали на терпение, вынос­ливость и преодоление трудностей, нравственно укреп­ляли человека в его нелегкой борьбе за выживание. Я. славян, тесно связанных с природой, трудно поддавалось искусственной реорганизации, поэтому в общинной земледельческой среде его пережитки держались вплоть до XIX в., а нек-рые неосознанные рецидивы живы и по сей день. Попытки унификации Я. и приспособления его к идеологическим задачам классового об-ва закончились крахом, поэтому правящая княжеско-дружинная среда в поисках более приемлемой и отвечающей новым со­циальным запросам веры склонилась к принятию хрис­тианства. Однако славянский языческий мир оказался тут консервативным, и его христианизация затянулась на мн. столетия. В результате синтеза образовался новый ми­ровоззренческий феномен - двоеверие, к-рое, как и рус. православие, нельзя понять без учета специфики сла­вянского Я.