Русская Философия. Энциклопедия

Лит.: Бердяев Н. А. Смысл истории. М., 1990; Булгаков С. Н. Свет невечерний. М., 1994; Карсавин Л. П. Философия исто­рии. Спб., 1993; Соловьев В. С. Три разговора о войне, про­грессе и конце всемирной истории // Соч.: В 2 т. М., 1988. Т. 2; Трубецкой Е. Н. Смысл жизни. М., 1994; Бенедиктов Н. А., Пушкин С. Н., Шапошников Л. Е., Шаталин Е. Я. Философия истории в России - XIX в. Н. Новгород, 1994; Шапошников Л. Е. Россия перед вторым пришествием: Материалы к очерку рус­ской эсхатологии. Сергиев Посад, 1993.

Л. Е. Шапошников

ЭТИЧЕСКАЯ МЫСЛЬ. Рус. философии традиционно свойственно исключительное внимание к этическим про­блемам. Такие авторитетные ее историки, как Зеньковс-кий, Н. О. Лосский, Бердяев, были единодушны в призна­нии присущего ей в целом нравственного характера, постоянного интереса к человеку, смыслу его сущест­вования, что в конечном счете соответствует свойствен­ным рус. менталитету, человечности и сострадательнос­ти, нашедшим столь яркое выражение в художественной литературе. Одно из важнейших качеств рус. философс­кой мысли составляет разработка этики как особой самостоятельной области философского знания, наличие высокопрофессиональной этической литературы. Особо­го расцвета она достигла во 2-й пол. XIX - нач. XX в., когда появились труды В. С. Соловьева, Толстого, Шестова, Франка, Е. Н. и С. Н. Трубецких, Бердяева, Булгакова, Флоренского, И. А. Ильина, Вышеславцева, предметом исследования в к-рых стали ключевые понятия филосо­фии морали: добро и зло, смысл жизни, смерть и бес­смертие, страдание и сострадание, идеал, свобода, лю­бовь, семья, эрос, насилие и ненасилие. Несмотря на то что рус. Э. м. испытывала непосредственное влияние идей западноевропейской этики (кантианства, гегельянства, шеллингианства, фейербахианства), она значительно от­личалась от нее. Если для этических учений зап. мыслите­лей было характерно понимание морали как объективно­го закона, к-рый человек вольно или невольно должен восп­ринять и усвоить, то рус. Э. м. было ближе др. понимание природы морали, исходящее из субъекта, личности, под углом зрения судьбы человека. Взаимоотношение чело­века и морали рассматривалось рус. мыслителями как бы изнутри, с т. зр. человеческих интересов. Подобный подход предполагал перенесение центра тяжести с по­строения теории морали как системы норм, правил и принципов на смысложизненную субъективно-личност­ную проблематику. Он нашел воплощение в таких трудах, как «Оправдание добра» и «Смысл любви» (В. С. Соло­вьев), «Смысл жизни» (Е. Н. Трубецкой, Франк), «Жизнь» и «Закон насилия и закон любви» (Толстой), «Живая эти­ка» (Н. К. и Е. Н. Рерихи), «О сопротивлении злу силою» (И. А. Ильин), «Условия абсолютного добра» (Н. О. Лос­ский) и др. И хотя зап. этика также осознавала необходи­мость исследования указанных ключевых этических про­блем (напр., добра), однако в конечном счете она пришла к выводу о невозможности их решения в рамках «стро­гой» науки, их неанализируемости и неопределимости (Дж. Э. Мур. «Принципы этики»). Рус. Э. м. в значитель­ной степени представляет собой вариант несекуляризи-рованной этической теории. Одна из ее главных тем -взаимоотношение человека и Бога, морали и религии, науки и веры. И, несмотря на трезвую оценку присут­ствия зла и трагедии в человеческом существовании, об­щий моральный настрой ее остается позитивным, опти­мистическим, не позволяет провозглашать и теоретичес­ки оправдывать отказ от морали, воспевать жестокость и аморализм, неверие в силы добра, совести, веры, любви. В признании высшей ценности морали, ее неотделимос­ти от человека, в сохранении, новом раскрытии и обосно­вании ее личностного, космического, общекультурного и общечеловеческого значения состоит одна из особенно­стей рус. Э. м. Исходя из такого отношения к морали, ин­тересы человека выступают критерием оценки др. соци­альных сфер - политики, экономики, искусства, истории. Антропологичность, нравоучительный дух рус. Э. м., хотя и накладывают на нее отпечаток утопичности, абстрагиро­вания от мн. социальных реалий, вместе с тем позволяют ей избежать холодной научности и застывшей систематич­ности, присущих «образу» этики, созданному, напр., нем. классическим идеализмом. Она воплощает своеобразный тип этической теории - «живой этики человека», «этики для живого человека», отвечающей на «вечные» мо­ральные вопросы, и прежде всего на вопрос, «как челове­ку самому быть лучше и как ему жить лучше» (Толстой). Это особый тип духовности (или душевности), выражаю­щийся в стремлении дать опору жаждущему правды, сомневающемуся, ищущему, страдающему, растерявше­муся человеку. Важным теоретическим достижением рус. Э. м. является анализ главного морального понятия - доб­ра, всех сложных перипетий взаимоотношения его со злом. Исходной точкой здесь выступает мысль о непереносимо­сти зла в мире, невозможности нравственного примире­ния со злом, необходимости сострадания и жалости к страж­дущим, поэтому проблема добра превратилась в пробле­му «оправдания добра» (Соловьев), «понимания добра» (Толстой), отличения подлинного добра от неистинного, под личиной к-рого часто скрывается зло. В кн. Соловьева «Оправдание добра» содержится анализ добра и зла в осн. сферах их проявления и развертывания. В неживой и жи­вой природе эта борьба приобретает характер соотноше­ния разрушительных и созидательных процессов, свиде­тельствующий об относительности сил разрушения и уничтожения и преобладании процессов сохранения, продолжения существования и развития. В сфере исто­рии человеческого об-ва силы зла в виде войн, социальных катаклизмов, эпидемий, голода, бедности противостоят силам добра, олицетворяющим сохранение и приумноже­ние человеческого рода как биологического вида, его материального и духовного развития и процветания. И в этой сфере, несмотря на огромный энергетический по­тенциал, силам зла и разрушения не удалось нарушить позитивное равновесие: человечество сохранило себя как один из наиболее процветающих биологических видов, а развитие науки и техники способствует улучшению усло­вий его существования. Следующая сфера борьбы добра и зла - отдельная человеческая жизнь, казалось, дает мало оснований для оптимизма: физические болезни, нрав­ственные мучения, вечная неудовлетворенность и неизбежный конец - смерть как всеобщий удел. Однако и здесь, полагает Соловьев, бессмертие души, а также бес­смертие в смысле продолжения рода в сочетании с воз­можностью бессмертия в культуре противостоят злу те­лесной смерти и придают ему, как и в двух первых сферах, относительный характер. Добро же - абсолютно, иначе люди давно уничтожили бы друг друга и общим уделом природы, истории и человечества было бы небытие. Доб­ро является абсолютным, или оно не есть добро - к тако­му выводу приходят не только Соловьев, но и др. предста­вители рус. Э. м. В служении добру как божественному замыслу мира и человека усматривают они смысл чело­веческой жизни. Однако пути борьбы со злом ими пони­маются по-разному. По мнению Толстого, люди на про­тяжении всей истории следовали ветхозаветному правилу наказания злом за зло, однако от этого зла в мире не только не стало меньше, но его количество все увеличивается. Отсюда единственный путь - попробовать победить наси­лие ненасилием, зло добром, ибо цель недостижима, если средством ее будет насилие. Начало ненасилия состоит в отказе от «первого насилия - каждый человек должен ска­зать о себе: «Я никогда первым не применю насилия, ни­когда первым не причиню вреда, ущерба, оскорбления сло­вом или действием, не буду агрессором, не принесу зло». Еще важнее отказ от «второго» насилия: не отвечать наси­лием на причиненное нам насилие, зло, вред, ущерб. Толь­ко т. обр., по Толстому, можно оборвать дурную бесконеч­ность зла, где одно зло порождает др. и так до бесконечно­сти. Злу нужно оказывать сопротивление, не смиряться с ним, не потакать ему, но только ненасильственными сред­ствами: пассивным сопротивлением, силой духа, убежде­нием, словом. Теории ненасилия Толстого противостояла выдвинутая Ильиным теория, оправдывающая примене­ние силы в борьбе со злом, когда исчерпаны иные сред­ства (см. «О сопротивлении злу силою»), др. примыкаю­щие к ней теории активного обуздания зла. Еще одна важ­ная проблема, исследуемая рус. Э. м., - проблема смерти и бессмертия. Известным в мировой этике характеристи­кам человека как агрессивного, злобного и ленивого су­щества представители рус. Э. м. противопоставляют утвер­ждение о присущих человеку и отличающих его от всего остального животного мира качествах, главными из к-рых, по Соловьеву, являются стыд, жалость, милосердие, со­страдание и страх Божий, благодаря чему стало возмож­ным выживание человеческого рода. Наличие у человека этих моральных качеств рассматривалось как признак его высшего, божественного предназначения. Материалисти­ческая и социалистическая линия Э. м. в России представ­лена именами Белинского, Герцена, Чернышевского, Пи­сарева, Добролюбова, Лаврова, М. А. Бакунина, Кропот­кина и др. Их этические взгляды формировались в основ­ном под влиянием идей фр. материалистов и англ. утилитаристов. Отечественные истоки этой линии восхо­дят к Радищеву и декабристам. Усматривая главную при­чину существования зла в мире в особенностях обществен­ного устройства, материалисты утверждали, что для избав­ления человека от его пороков и недостатков нужно изме­нить внешние, социальные условия его бытия, а самым эффективным средством этих изменений многие из них считали социальную революцию: коренным образом из­менив мир, мы изменим и человека, это будут «новые» люди, с др. нравственной природой. Понимание, что соци­альная революция потребует много крови и жертв, не ос­тановило страстной веры в ее необходимость. Декабрист Барятинский, напр., определял добро или благо как все то, что способствует реализации свободы, понимаемой как «избавление нас от всех бед». Отсюда всякое «сопротивле­ние свободе» понималось как «причина всех зол» или «единственное наше зло». Зло и страдание, царящие в мире, в его представлении, опровергают существование Бога, от­рицают «благость творца». Общей отличительной чертой этих мыслителей была их абсолютная личная бескорыст­ность и полная готовность пойти на личные жертвы (Гер­цен был вынужден скрываться в эмиграции, Чернышевс­кий был сослан в Сибирь). Личный героизм этих людей вместе со страстной верой их в необходимость революции в России и моральную оправданность радикальных мето­дов улучшения мира и человека привели к широкому распространению их идей в среде интеллигенции. Народничество выработало теорию долга интеллигенции перед народом (Лавров), имевшую широкий резонанс в демократической и либеральной среде. В ней утвержда­лась необходимость для интеллигенции, достигшей высо­кого интеллектуального и нравственного развития, «вер­нуть долг» народу, лишенному благ цивилизации. Аналогичные установки лежали в основе народнических концепций солидарности, в т. ч. анархо-коммунистической этики Кропоткина, отрицавшей конкуренцию и борь­бу за существование и подчеркивавшей решающее значе­ние взаимной помощи как нравственного принципа и ре­гулятора нравственности. Характерное для народнической традиции отрицательное отношение к мещанству и его морали, восходящее к Герцену, было своеобразно переос­мыслено К. Н. Леонтьевым в его критике с элитарных по­зиций индивидуализма и либерализма «среднего европей­ца». Идеи подчинения личности интересам об-ва, приори­тета об-ва над личными интересами, необходимости со­здания нового типа человека, преданного делу социализма и коммунизма, перестройки отношений в экономической сфере как надежного средства изменения культуры и мо­рали и др. были в последующем высоко оценены в марксистском учении о морали и ее месте в об-ве (Плеха­нов, Ленин, Луначарский, Аксельрод.В. В. Боровский и др.). После Октября 1917 г. построенные на религиозных осно­ваниях этические концепции были отвергнуты и этика ста­ла развиваться преимущественно на марксистской осно­ве. Коммунистическая мораль постепенно была признана наследницей лучших достижений предшествующей нрав­ственности, стала трактоваться как диалектическое сочета­ние общечеловеческих и классовых интересов. Про­возглашенный в нач. 60-х гг. в Программе и Уставе КПСС моральный кодекс строителя коммунизма обосновывал наряду с преданностью делу коммунизма простоту и скромность в общественной и личной жизни. С нач. 60-х до сер. 80-х гг. вышли в свет десятки книг (монографий и кол­лективных трудов), сотни статей, ряд учебников и учебных пособий по марксистско-ленинской этике. Наиболее весо­мые в теоретическом отношении работы были написаны А. Ф. Шишкиным, О. Г. Дробницким, А. И. Титаренко, Л. М. Архангельским, В. Г. Ивановым, Г. Д. Бандзеладзе, Гусейновым. В их трудах с марксистских позиций решались следующие проблемы: природа, сущность и специфика морали, предмет и система этики, содержание категорий этики, важнейших моральных принципов и норм, соци­альная и классовая природа нравственности, сущность и методы коммунистического воспитания, мотивация и кри­терий нравственного поведения и др. Э. м. включала в себя ряд разделов философии морали: теорию сущности мора­ли, нормативную этику, историю этических учений, тео­рию нравственного воспитания, критику буржуазной эти­ки. Особое внимание уделялось раскрытию социальной сущности морали: мораль истолковывалась как специфи­ческий регулятор взаимоотношений людей и социальных групп, как форма духовно-практического освоения мира (Титаренко), с одной стороны, отражающая, а с другой -идеологически обосновывающая существующие социаль­но-экономические отношения. Доказывалось, что в классо­вом об-ве мораль имеет классовый характер, выражает по­ложение различных общественных групп в процессе их ис­торического развития, а тем самым прогрессивные и рег­рессивные тенденции развития об-ва. Личные интересы рассматривались в их органическом сочетании с обществен­ными, и высшей моральной целью личности считалось слу­жение самым прогрессивным идеалам человечества - ком­мунистическим идеалам, а основой морали - борьба за по­строение коммунизма, в к-рой отдельный человек обретает смысл своей жизни, счастье, служение долгу и совести. «В основе коммунистической нравственности лежит борьба за укрепление и завершение коммунизма» (Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 41. С. 313). В период после 1985 г. Э. м. прошла процесс деидеологизации, освобождения от ряда идеологических догм, преодоления однобокости социаль­но-классового истолкования морали, а также отрыва от развития Э. м. в России в дореволюционный период и воз­врата к ряду ее традиций. К числу новых проблем Э. м. последних десятилетий XX в. относятся: 1) разработка про­блем этики ненасилия, опираясь на идеи Толстого и вост. и зап. традиции принципиального отказа от насилия; па­цифизма, гражданского неповиновения и пр.; 2) разра­ботка прикладной этики: биоэтики, политической, эко­логической, педагогической, экономической этики.