|
Ощущение внутренней противоречивости собственного бытия (временами обостряющееся до антагонизма), вероятно, столь же старо, как само человечество. “Я царь — я — раб — я — червь — я Бог!” — пожалуй, более образно и ярко, чем Гавриил Державин, эту трагическую контроверзу не выразить. Генетика вносит и свою существенную лепту в ее объяснение. Возникновение идей, лежащих в основе концепции “генно-культурной коэволюции”, обычно относят к последней четверти последнего века ушедшего тысячелетия, Они ассоциируются с именами Эдварда Уилсона (США), Ричарда Докинза (Великобритания) и Владимира Эфроимсона (СССР), основные труды которого стали широко известны, к сожалению, только после его кончины. Впрочем, о дисгармонии социальных основ человеческого поведения и обусловившей его биологической конституции, унаследованной в процессе миллионно летней эволюции, как результате значительной разницы скоростей биологической (более медленной) и социально-культурной эволюции, писал в самом начале ХХ века Илья Мечников в “Этюдах о природе человека” и “Этюдах оптимизма” [Мечников, 1923, с. 223 и далее]. По его утверждению, социальная эволюция, рационализация социальной жизни на научной основе, “должна совершиться постепенно и потребует множество усилий и новых знаний. В этом отношении социология, едва народившаяся, должна будет черпать сведения у своей старшей сестры, биологии” [Мечников, 1987, с. 202-203]. И далее: “Человеческая природа, способная к изменениям точно так же, как и природа организмов, вообще, должна быть изменена сообразно определенному идеалу. Садовник или скотовод не останавливаются перед данной природой, занимающих их, растений или животных, но видоизменяют их сообразно надобности. Точно так же и ученый-философ не должен смотреть на современную человеческую природу как на нечто незыблемое, а должен стремиться изменить ее к благу людей... Методы, пригодные для растений и животных, должны быть изменены в приложении к человеку. Здесь не может быть и речи о подборе и скрещиваниях, применимых ко ржи и сливам. Но мы все же вправе составить себе идеал человеческой природы, к которому человеку следовало бы стремиться” [Мечников, 1987, с. 269-271]. Эти цитаты из книги, написанной в начале ХХ века, несмотря на некоторую архаичность стиля, представляются взятыми из современной полемической статьи, посвященной перспективам генотерапии и генетической инженерии, написанной уже в начале века двадцать первого. И, конечно, это обстоятельство можно рассматривать просто как еще одно доказательство прозорливости научного гения Украины (где И. Мечников родился), России (представителем культуры которой он был) и Франции (где он обрел всемирное признание). Но приведенные строки в еще большей степени можно считать очередным историческим доказательством причастности биологии и генетики к объяснению вечных, волнующих человека, проблем, к поиску рационального объяснения идей Добра и Зла, истоки которых действительно приходится искать в пространстве и времени его эволюции как биологического вида. — 10 —
|