Ключ к Хайдеггеру

Данный текст мы рассматриваем, как одну из публикаций, касающихся нашего нового методологического подхода. Ясно, что «каналы привлекательности» разнообразны, и в других публикациях (Сосланд А. И., 2001, 2003) мы их отчасти уже обсуждали.

Антиванитатизм.

Первый концепт, из тех, что делают образ философа привлекательным, мы обозначили термином «антиванитатизм»). Антиванитатизм - (vanitas лат. – прозрачность, видимость, суета, бесплодность, праздная болтовня и т. д.). Это – существующая в рамках различных дискурсивных стратегий тенденция к диагностике, развенчанию и преодолению всего «суетного». Позиция философа формируется как отстраненная от так называемой реальной жизни, полной суетных преходящих интересов.

«Суетное» в этих дискурсивных стратегиях противопоставляется «сущностному», «неподлинное» – «подлинному», «видимое» – «действительному», «поверхностное – глубокому», «временное» – «вечному». Антиванитатизм является весьма распространенной в культуре идеологемой. Он легитимирует философский и религиозный дискурсы, оправдывая позицию философа и священника в структуре и пространстве общества.

Истоки антиванитатистской позиции философа обозначены М. Мамардашвили с соавторами следующим образом:

Классическим философским учениям была в той или иной степени свойственна

просветительская, миссионерская установка. Их автор чувствовал себя монопольным обладателем истинных очевидностей, которые он должен был донести до неразвитой, ограниченной массы, погруженной в мирские тревоги и заботы (курсив наш – А. С.). (М. Мамардашвили и др. с. 56)

Как нам представляется своеобразный нарциссизм философа неразрывно связан с его исконной позицией в общественном пространстве. Своеобразие этой позиции включает в себя и некоторую отстраненность, но в то же время и своего рода «сверхприсутствие». Удаленность от мира «страстей» гарантировала в то же время возможность проникнуть «в суть вещей», то есть оказаться в самом центре некоего экзистенциального пространства.

Выключенность из системы материального производства, из тревог и забот, связанных с поддержанием, физического существования, осознавалась им как свобода от страстей, интересов, своекорыстия и их искажающего воздействия на процесс постижения истины: мыслитель-классик ощущал себя изъятым из сферы социально-принудительных иллюзий, обусловленных особым, ограниченным положением различных общественных групп (курсив наш – А. С.). Он представлялся себе абсолютным наблюдателем, находящимся вне любых социально-относительных "систем отсчета", а потому способным непосредственно усматривать объективно-истинное положение дел. (М. Мамардашвили и др. с. 57)