|
22 Человек в зеркале своей мысли' верят в победу добра, но их теории выполняют на практике совсемщ другую функцию, нежели та, которую им приписывают. ,й Сравним бунт Достоевского с протестом Ницше. Несомненно вдЦ роднит критическое отношение к христианству, и может быть даже щ одной целью, хотя у нас обычно считают, что Достоевский искал Хрю-1 ста, а Ницше нашел Антихриста. Но на самом деле тезис Ницше «Е мертв» может быть даже ближе к подлинному христианству, чем паи ная вера в Заступника и Спасителя. Поэтому представляется перспе тивным сопоставить версии «русского» и «европейского» нигилиз» как они представлены Ницше и Достоевским. Оба мыслителя как ( подвергают проверке на прочность сложившиеся, ставшие привычя ми и рутинными представления о боге. Мне кажется, Ницше вним тельно читал Достоевского по нескольким причинам. Во-первых, < укреплялся в мысли о саморазложении человечества. На словах веру] щее и моральное, оно предает людей (маленьких невинных детей) с даниям. В этом «изолганность» христианской морали. Во-вторых, а менты Достоевского затрагивают и позицию сильной личности. В i тивоположность моралистам Ницше предлагает честно и открыто < вершать насилие. Достоевский не принимает такой «честной»ф власти, однако признает необходимость страдания. «Легенда о Великом Инквизиторе» поражает тем, что в ней i цается не Бог, а мир Божий. Тварь не отрицает Творца, она отрицает < творение и тем самым самое себя, остро переживая разлад замысла та рения с тем, как она фактически сотворена. Достоевский описывг страдания ни в чем неповинных детей так, как это умеет делать тольк он: точно нож проникает в дрожащее от боли и ужаса тело, а слезы; кровьжгутрукуубийцы: «Выражаются иногда про зверскую жестокое человека, но это страшно несправедливо и обидно для зверей: зве] никогда не может быть жесток так, как человек... Человек в жестокое свою влагает какую-то утонченность, тайное и наслаждающееся зл' радство». Все эти сведения о насилиях и убийствах, совершаемыхлюдь-Я ми, приводят Ивана Карамазова к выводу, что даже если бы он узнал»! зачем все это было и увидел своими глазами прощение, то не принял 6&1Ц его: «Когда мать обнимется с мучителем, растерзавшим псами сына есД и все трое возгласят со слезами: прав Ты, Господи,... Но вот этого-то щ и не могу принять». Иван отказывается от «гармонии», ибо слезы ре<«;| бенка остались неискупленными. Такая гармония требует слишком вы«й| сокой цены — отказа от мщения, и Иван не в силах ее заплатить и 1Ю-я| этому «возвращает билет» на вход в рай заранее. Это бунт. Не отрицая | Бога, не сомневаясь в конечном воздаянии за муки, Иван не принимает | ни Божьего царства, ни воздаяния. Оскорбленное чувство справедли- | вости поднимает бунт против Бога. Как он мог допустить греховность, | — 18 —
|