|
Стремление к легендарности и эпичности — в самом задании вещи. Документальность (точнее — информационность изложения) не мешала Л.Соловьеву подчас использовать хитроумные приемы народной сатиры, которые его всегда привлекали. Напомним совершенно «насреддиновскую» сценку, когда партизанка Маруся пробирается в фашистский тыл, чтобы узнать, что случилось с разведчиком Захаром Фомичевым. Оказалось, что Фомичев был схвачен и заперт в пустой бане. Сторожит его итальянский солдат, красавец и ловелас. Увидев русскую девушку, солдат немедленно начинает любезничать с ней, а запертый Фомичев, увидев все это в окно, начинает петь: ...Он товарищу Отдавал приказ... А дальше, на том же мотиве, шли совсем другие слова, из другой песни — из боевой песни, сочиненной самим Захаром Фомичевым: ...Их немного здесь, Сотни три всего, Танков нет у них, Да и пушек нет... Маруся слушала жадно, позабыв о солдате, который, осмелев, уже тянулся к ней губами и что-то несвязно бормотал, щекоча ее, ухо своим горячим дыханием. Такие сюжетные решения в повести не редкость, но даны они с большой осторожностью. Цикл рассказов «Севастопольский камень» — это эпизоды, стилизованные под легенды военных лет. Такие легенды бытовали по всей стране, возникнув как своеобразный отголосок народных трагедий я народных надежд. К сожалению, лишь немногая часть их стала достоянием фольклористов. Но и те материалы, которыми мы располагаем, говорят о неистощимой вере в победу и о великолепной фантазии народа. У нас нет возможности проверить, был ли рассказ о камне, выломленном из гранитного парапета в Севастополе и передававшемся из рук в руки как некий символ моральной несокрушимости, услышан Л.Соловьевым или придуман им. (Л.Соловьев рассказывал о том, как он не раз воссоздавал восточные сказания и легенды, и они, переведенные на языки народов Востока, органично входили в фольклор.) Цикл рассказов «Севастопольский камень» близок к повести «Иван Никулин — русский матрос». Близость эта не только в легендарной сюжетной основе и в документальности изложения. Она еще в кинематографичности, в точной «раскадровке» вещи, в прекрасно рассчитанном в каждом эпизоде действии, которое должно помочь раскрытию той или иной черты героя. Севастопольский камень — не просто кусок гранита. Это символ грядущей победы. Легенда возникает, начиная с того момента, когда умирающий моряк отдает этот камень своим друзьям: «У меня думка была: приду в Севастополь обратно, своей рукой положу этот камень на место, крепко впаяю на цемент, и тогда отдохнет мое сердце. А до тех пор буду носить его на груди — пусть он жжет меня, и тревожит, и не дает мне покоя ни днем, ни ночью, покуда опять не увижу над родной севастопольской бухтой наши советские вымпелы! Да нет, не судьба — смерть, меня раньше настигла. Возьмите вы, друзья мои, черноморские товарищи, этот камень и храните свято. Мое вам последнее слово, мое завещание такое: «Он должен вернуться в Севастополь, этот камень, он должен быть положен на свое место, впаян на крепкий цемент и обязательно рукой моряка. А теперь — прощайте...»». — 125 —
|