|
Позже, знакомясь с ленинградцами, я подобных исповедей выслушал великое множество. Но этот эпизод образовал первую трещину в моем миропонимании, сформированной школой и комсомолом. Как же так? В нашей великой стране Советов должно быть все прекрасно. Еще два года назад я оплакивал смерть Сталина. Будучи комсомольским вожаком в школе, участвуя в районных и городских конференциях, я жил кипучей жизнью. Да и в университет поступил изучать политэкономию, чтобы строить коммунизм. И вдруг такое! Но сомнений быть не могло, ведь молодой старик из Приозерья говорил чистую правду. Не поверить его незатейливому рассказу о загубленной жизни было невозможно. В сентябре начались регулярные занятия. Я набросился на книги. В моем распоряжении оказались богатейшие фонды общеуниверситетской и факультетской библиотек. Тонкие брошюры по политэкономии тех времен меня мало интересовали. Классиков марксизма мы, конечно же, изучали основательно. От нас требовалось составление подробных конспектов. Но меня интересовали и другие книги, на которые ссылались Маркс и Энгельс в своих произведениях. Рикардо, Смит, Гегель, Фейербах, Морган. Но не только они, но и Гомер в прерасном переводе Жуковского, Библия и т.д. Вскоре я обнаружил, что уровень преподавания основного предмета – политической экономии – меня и многих из нас совершенно не устраивает. Чистейшей воды талмудистика, годами отработанные шаблоны, словом, мертвячина. Конечно, были и замечательные преподаватели: по бухгалтерскому учету, по истории народного хозяйства, почвоведению и другим дисциплинам. Но, к сожалению, не по политэкономии. Мы пытались протестовать. Например, курс политэкономии социализма вел один старейший преподаватель, однако, его потенциала хватало лишь на 20-25 минут двухчасовой лекции. А остальное время каждый из нас делал в аудитории все, что хотел. Кто читал, кто играл в карты, кто флиртовал. Но уходить из аудитории категорически запрещалось. Мы обратились в деканат с просьбой заменить преподавателя. Но, увы! Безрезультатно. Сработала система круговой поруки. Совершенно некомпетентный преподаватель был и по научному коммунизму. Когда в аудитории уже никто его не слушал, то он выходил из себя и начинал читать нам мораль о том, какие же мы испорченные и плохие. Разошедшись в своем обвинительном экстазе, он одной девушке сказал, что та приходит в университет без трусиков. Такого издевательства мы уже стерпеть не могли и делегация от нашего курса во главе со старостой Володей Бубновым отправилась в деканат. Поведение этого преподавателя все-таки сочли несовместимым с его обязанностями просвещения молодых людей в коммунистическом духе и его вскоре заменили на другого (думаю, тут сыграло свою роль то обстоятельство, что распоясывшийся преподаватель был с другой кафедры). — 10 —
|