|
– Эй, – повторила она. – Где это мы? – Это парк Ёёги. Вон храм Мэйдзи. Ты что, никогда здесь не была? – Была, конечно… Наверное. Не помню. Скорее всего, была. Только не помню ничего. – Как тебе удается стать невидимкой? – Кем‑кем? Я сказал ей, что думал о невидимости. – Чушь, – фыркнула она. – Ну, чушь, так чушь. – Я с детства была такой невидимкой. Меня постоянно теряли. Не я терялась, а меня теряли. Понимаешь разницу? Я могла стоять рядом с матерью, в двух шагах, и она меня не видела. Озиралась и звала по имени. Мне каждый раз хотелось крикнуть: «Мама, я здесь!» Но почему‑то я этого не делала. Ждала, пока мама меня заметит. Жутко, когда мать тебя не видит, хотя ты совсем рядом. Она и в комнате меня умудрялась потерять… Почему так было, как ты думаешь? – Я уже рассказал свою теорию. Ты решила, что это чушь. – А мне кажется, человек рождается невидимкой. Просто с возрастом он учится управлять своей невидимостью. Вот как я. Раньше я пропадала независимо от своего желания. Раз, – Вик щелкнула пальцами, – и меня нет, все ищут. А я стою и тихонько плачу. Мне страшно – а вдруг так и не найдут? Вдруг я останусь невидимой навсегда? Что мне тогда делать?.. Потом постепенно научилась исчезать, когда мне нужно. Иногда ведь и это нужно… – А сейчас? – Что сейчас? – Сейчас ты исчезла, потому что тебе было нужно? – Нет. Теперь, когда мне нужно, я становлюсь видимой. А так предпочитаю быть невидимкой. – Почему? – Будешь задавать много вопросов – опять исчезну, – сказала она без всякого выражения. Мне показалось, что она и вправду может исчезнуть по собственному желанию. Причем в прямом смысле. Стать невидимой. – Знаешь, ты тоже странный. – Да ну? – Серьезно. Я это еще тогда заметила, в магазине. Когда первый раз тебя увидела. Подумала: вот странный парень. Тебе разве никто не говорил, что ты странный? – Нет. С другой стороны, никто не говорил и что я нормальный. Я не очень‑то схожусь с людьми. Во всяком случае, не настолько, чтобы говорить о таких вещах. – А тут и говорить нечего. Сразу видно. Ты ведь тоже невидимка. Да и вообще, – она опустила голову, – Все мы невидимки. – Ну это уж как‑то слишком мрачно. – Ты хорошо знаешь своих соседей? Если из них кто‑нибудь умрет, кто‑нибудь одинокий, ты это сразу заметишь? Например, если умру я, меня хватятся самое раннее через неделю… В лавке напротив моего дома, где я обычно покупаю собу, подумают: «Что‑то давно не видно той девчонки». Но будет ли кому до этого дело? Ну, нету и нету… А потом в газетах напишут: «По адресу такому‑то найден труп девушки… Причина смерти выясняется… Тело обнаружили соседи, когда почувствовали подозрительный запах, и тут же позвонили в полицию…» – все в таком духе. И это если еще напишут, что вряд ли. Никакой ведь сенсации нет. Вот если бы я бросилась с крыши Токио‑но То[5]… Да и тогда пошумели бы немного и все… Умер еще один человек‑невидимка. — 11 —
|