Дневник. Зрелые годы. (1930-1960)

Но и в трудных послевоенных условиях члены запрещенного Общества собираются, Рихард Рудзитис продолжает работать над своими трудами.

Дневник обрывается весной 1948 года с арестом Рудзитиса. Его арестовали первого, причислив к теософской группе в Москве, против чего он яро протестовал. Особое совещание осуждает его по 58 статье на десять лет лагерей. Начались аресты других членов Общества, попала в лагерь и жена Рудзитиса – Элла Рейнгольдовна. Свои дневники, как и манускрипты неизданных работ, Рихард Яковлевич успел спрятать на взморье, в опилках на чердаке дома своей матери.

Вернувшись реабилитированным осенью 1954 г., Рихард Рудзитис испытал большое потрясение – его уникальная библиотека 8-10 тыс. томов увезена НКВД и перемолота на бумагу, но свой дневник он находит целым. Впоследствии большую работу совершила Элла Рейнгольдовна, переписав его в двенадцать толстых тетрадей, поскольку многие страницы были уже попорчены временем.

Рихард Рудзитис вновь начинает вести дневник в 1956 г., когда в Рижском музее выставлены первые 11 картин Н.К. Рериха, и до Риги через Москву доходят первые сведения о том, что Ю.Н.Рерих готовится приехать на родину.

В дневнике 1957-60 гг. главным событием являются встречи Рихарда Рудзитиса с Ю.Н.Рерихом. Если в своих «Воспоминаниях»[1] о Ю.Н.Рерихе Рихард Яковлевич дает больше «чистых фактов», здесь все изображено более живописно, описаны и его личные переживания.

Последняя запись в дневнике от 1 ноября 1960 г. Пятого ноября Рихард Рудзитис покинул земной план.

Дневник переведен на русский язык художником Леопольдом Цесюлевичем, который знал Рихарда Яковлевича с детства и считал его своим вторым отцом. Это редкая удача – иметь перевод человека, которому понятен и близок мир и мысли Рихарда Рудзитиса.

Гунта Рудзите

1930

4 января

Воистину, для меня Новый год начался только сегодня. Мой дружочек[2] поборола свой недуг и снова дома. Хоть прошло двенадцать дней, но ещё некоторое время придётся побыть в постели. Но уже всё хорошо. Постепенно всё заживёт, душа улыбнётся, дух расцветёт, жизнь вновь нас благословит. Как знать, не являются ли страдания благословением, быть может – наибольшим?

12 января. 12.00, воскресенье

В квартире д-ра Лукина кружок теософов проводит еженедельные заседания. Или, вернее, – кружок учения «Листов Сада Мории». Там было несколько консервативных дам. Залькалн хотел уйти, если кружок не реорганизуют. Лукин в конце концов так и сделал, некоторых не приглашая, других, наоборот, призвал вновь. К последним принадлежу и я. Значит, наконец стал «достойным»? Внутренне я ещё будто бы сомневался: что-то таинственное, несвободное было и в теософах. Но, чтобы идти дальше, надо познать. И больше всего меня привлекают сами люди, ищущие глубин.