Волчьи ямы. Сборник

– Нет, можно и так, отчего же.

– Так зачем же чокались?

– Да ведь, не чокнувшись, как же пить?

Я опустил голову, и слабый розовый отблеск воспоминаний осветил мое лицо.

– А то еще, бывало, чокнутся и говорят: «Будьте здоровы», или «Исполнение желаний», или «Дай бог, как говорится».

– А как говорится? – заинтересовался внук.

– Да никак не говорится. Просто так говорилось. А, то еще говорили: «Пью этот бокал за Веру Семеновну».

– За Веру Семеновну, – значит, она сама не пила?

– Какое! Иногда как лошадь пила.

– Так зачем же за нее? Дед, не спи! Заснул…

А я и не спал вовсе. Просто унесся в длинный полуосвещенный коридор воспоминаний.

Настолько не спал, что слышал, как, вздохнув и отойдя от меня к сестренке, Костя заметил соболезнующе:

– Совсем наш дед Аркадий из ума выжил.

– Кого выжил? – забеспокоилась сердобольная сестра.

– Сам себя. Подумай, говорит, что пили что-то, от чего голова болела, а перед этим стукали рюмки об рюмки, а потом садились и начинали чертей ловить. После ложились под забор и умирали. Будьте здоровы, как говорится!

Брат и сестра взялись за руки и, размахивая ими, долго и сочувственно разглядывали меня.

Внук заметил, снова вздохнув:

– Старенький, как говорится.

Сестренке это понравилось.

– Спит, как говорится. Чокнись с ним скалкой по носу, как говорится.

– А какая-то Вера Семеновна пила, как лошадь.

– Как говорится, – скорбно покачала головой сестренка, – совсем дед поглупел, что там и говорить, как говорится.

Никогда, никогда молодость не может понять старости.

Плохо мне будет в 1954 году, ох, плохо!.. Кхе-кхе!..

Корни в земле

Толстый человек, отдуваясь и тяжело дыша, утирал громадный лбище громадным клетчатым платком и, делая после каждого слова антракт, в виде глубокой передышки, говорил:

– Это (передышка) как же (передышка) будет (передышка) теперича?

– А что? – недоуменно поднял я голову.

– Значит, это выходит, что жить не по-хорошему нужно, не в браке, а в разврате – да? В гнусности – да?

– Именно?

– Раз свадьбы не сделаешь – что ж оно выйдет? Ясное дело.

– Какой свадьбы?

– Какая бывает. Между двумя.

– Которыми?

– Вообще. Барышня, скажем, и кавалер.

– Ну?

– Между ими, говорю.

– Так кто ж им мешает жениться?

– Без свадьбы-то?

– Со свадьбой!

Толстяк охнул и, как кит, выпустил из ноздри струю воздуха, поколебавшую гардину на окне.

– Где-же это вы, скажите на милость, свадьбу теперь увидите?