|
«Утром 6 января все устроили мы для молебна, и, кроме вчерашнего «конходи», мне усердно помогал <-подготавливал, убирал помещение для устанавливаемой там походной церкви>пожилой китаец - христианин с крестом на груди и четками. Во время молебна он стоял недалеко от столика без шапки и усердно крестился (католик)». «… Бежит маленький китайчонок, весь посинел, в руках — маленькая книжка, увидел меня, сейчас же присел и кричит: «Капетана, руски свиченик, моякатолик, француз...» Протягивает мне книжку, оказывается, молитвенник; на переплете выбит большой крест, напечатан по-китайски. Пока я рассматривал молитвенник, мальчик расстегнул свою курточку и с торжеством достал с груди довольно большой крест и кричит мне: «Капетана, моя есть креста». Симпатичный мальчишка. Это он бежал в католическую каплицу молиться. «… Идет старец, на груди медный крестик — христианин. Бежит вприпрыжку рядом с двуколкой малютка — китайчонок лет шести, держит руку у лба, отдает честь и немилосердно вопит: «Капетана, моя денга мею (нет); моя денга мею, капетана!..» И так без конца. Прямо сердце надрывается: невозможно без скорби смотреть. «…Встретили китайца-христианина с большим медным крестом на груди; указывая на него, он твердил: «Католик, Езус Христус, Мария»; а увидевши у меня крест на груди, обрадовался и быстро заговорил: «Патер, патер!..» Показал нам дорогу. Встречается много китайцев во всем белом; значит, в глубоком трауре. Ах, эти ужасы войны! Помоги, Боже, терпеливо перенести их! Приехали в свою новую стоянку уже вечером, темно; подошел обоз, и мы расположились прямо на бобовом поле; едва дождался я палатки и кровати; свалился как убитый!.. Слава Богу, сегодня и я был полезным членом армии: я служил и молился с солдатиками, видел, как им было приятно помолиться, как они ободрились. Если буду здоров, постараюсь навестить эскадроны». «Цюйцяо-цзы спросил у Чанъу-цзы: «Я слышал от Конфуция, что мудрый не обременяет себя мирскими делами, не ищет выгоды, не старается избегнуть лишений, ни к чему не стремится и даже не держится за Путь. Порой он молчит - и все выскажет, порой говорит - и ничего не скажет. Так он странствует душой за пределами мира пыли и грязи. Конфуций считал, что это все сумасбродные речи, а я думаю, что так ведут себя те, кто постигли сокровенный Путь. А что вы думаете?» Чанъу-цзы ответил: «Эти речи смутили бы даже Желтого Владыку, разве мог уразуметь их Конфуций? К тому же ты слишком скор в суждениях. Видишь яйцо - и уже хочешь слышать петушиный крик, видишь лук - и хочешь, чтобы тебе подали жаркое из дичи. — 9 —
|