Сущность буддизма

Встав на эту позицию, мы увидим, что природа разума от­личается от разума, которым мы пользуемся при обыденном мышлении. Обычно, говоря о нем, подразумевают тот разум, которому свойственно думать, проявлять волю и переживать эмоции. Когда же мы говорим о природе разума, мы имеем в виду то, что находится за этими узкими рамками. Поскольку природа разума неотличима от конечной реальности, то есть пустоты, она больше не соотносится с процессом думания, с волевым проявлением (тоже как процессом) или с процессом обретения эмоционального опыта. Обе выходят за эти преде­лы. Поэтому природу разума и конечную реальность равно называют махамудрой. В том смысле, что и та и другая чужды двойственности. Чтобы понять махамудру, мы должны опреде­лить ее место в общем контексте буддийской традиции.

С буддийской точки зрения окончательная цель состоит в том, чтобы достичь нирваны или просветления. Нирвана об­ретается как результат того, что мы очистили разум, преодолев определенные искажения и помрачения, которые утесняют сознание. Пока же он загрязнен гневом, ревностью и прочими эгоистическими проявлениями, до той поры все живые сущест­ва, включая сюда и людей, продолжают страдать, ощущают не­удовлетворенность и разочарование.

Эти искажения бытуют, во-первых, потому, что мы вообще имеем очень искаженное понимание природы того, что мы рассматриваем как наше собственное эго. Мы вообще склонны считать свое «эго» чем-то стабильным и ста­тичным, то есть неизменным. Основываясь на этой концеп­ции, мы и все вокруг рассматриваем с точки зрения такого вот неизменного «эго». Конечно, концепцию эту можно подтвер­дить, ссылаясь на то, как толкуют личность - или душу - раз­личные философские и религиозные школы. Но дело в том, что понять личность можно и без философии, и без религии.

Даже если мы не верим в бессмертие души, почти у каждого из нас присутствует понятие, что существует некое «я», кото­рое то счастливо, то грустит, то испытывает радости, то пере­носит беды; что есть так называемая самость, которая пережи­вает наш жизненный опыт во всем его многообразии. Я могу чувствовать себя хорошо или плохо. Я старею. Складывается впечатление, будто все это переживается каким-то сущност­ным «я». Что оно во всяком случае долговечнее самих пережи­ваний.

Когда буддисты говорят о безличности или неэгоистичнос­ти, они вовсе не подразумевают, что «эго» как такового нет вовсе, что оно не существует как «предмет» эмпирический. Конечно же, существует. Но некий внутренний голос подска­зывает: то, что считается прочной и долговечной самостью, -всего лишь умозрительное построение. «Эго», как и все осталь­ное, непостоянно. Нам надо осознать самость с точки зрения срединного пути. Буддист не отрицает существование «эго», или самости. Она существует, но лишь среди других условнос­тей, а не как сущность, обладающая неизменностью и постоян­ностью. Как видите, тут не подразумевается, что у людей нет своих «эго» или что они целиком призрачны.