Мое путешествие в Агхарту

Вокруг не было ни души, лишь голые, без малейших признаков жиз­ни скалы. Пейзаж скорее напоминал Луну, чем 5емлю. По одну сторону от меня, уходя в безграничную даль, тянулась горная гряда, великолепие и невообразимые размеры которой потрясали воображение. «Едва ли кто-то из людей когда-либо обозревал эти края», — невольно подума­лось мне.

Немного поодаль в скальной толще я заметил большой разлом, обра­зовавший естественный грот. Там мигал огонек костра. Вскоре я ощутил и сладковатый запах дыма горящих сучьев. Поскольку встречать меня, как видно, никто не собирался, я решил, что мое место скорее у костра, чем здесь, среди холодных и враждебных скал.

Пещера оказалась теплой и пропахшей дымом, чем разительно отли­чалась от того, что было снаружи. В ней лицом к огню и спиной ко мне сидел человек, одетый как тибетский лама, и ко юром я тут же узнал своего друга, чье астральное приглашение и завело меня в эти дикие земли. То был Мингьяр Дондуп.

«Мастер, — произнеся, согласно тибетским традициям приветствуя его глубоким поклоном, — я пришел».

«Добро пожаловать, Лобсанг, — ответил он, не повернув головы. — Присаживайся к костру, погрейся».

Я сел напротив, скрестив ноги. Отблески пламени бросали блики на лицо учителя. Я знал его многие годы, но ОН по-прежнему выглядел столь же сильным и юным, как и при первой нашей встрече.

«Чая? — спросил он, кивнув на котелок возле костра. — Ты знаешь, это моя слабость. Куда бы я ни отправился, всегда беру его с собой».

Что правда, то правда. Во всех наших с ним странствиях неизменно присутствовал превосходный индийский чай, столь незаменимый в су­ровых условиях Гималаев. По сравнению с теми чаями, которые массово продаются в Британии, этот всегда был полон аромата и вкуса — живое напоминание о далеких землях, откуда он прибыл.

«Мастер, — спросил я, указав рукой, не занятой чашкой с чаем, на горные пики, что виднелись в проеме пещеры, — не могу понять, где мы. Никогда не видел таких странных пейзажей».

«Горы вокруг нас находятся далеко на севере от наших родных Гима­лаев. Они — часть Тянь-шаньского хребта. Эту гряду ты не отыщешь ни на одной карте мира. Она осталась не исследованной из-за почти неодо­лимых пропастей и обрывов. Мы — в той части азиатского континента, которая не доступна ни местным властям, ни кому-либо еще. Это за­претные земли, такие же, как место на Памирском плоскогорье, где некогда цвел Эдемский сад. Сомневаюсь, знает ли об этих местах хотя бы одна живая душа во внешнем мире».