|
gg, Форма языка у Гумбольдта За функцией формы в этом последнем смысле последуем теперь дальше. Я исхожу из определений и разъяснений Гумбольдта, которому принадлежит введение в научный обиход самого понятия внутренней формы языка *. Язык, по его меткому определению, не есть произведение, ergon, а есть деятельность, energeia, которая действует некоторым постоянным и единообразным способом и имеет целью понимание. Постоянное и единообразное в этой работе духа, поднимающей членораздельный звук до выражения мысли, в совершенной связности и систематичности, составляет форму языка. В этом определении форма выступает как научно образованная абстракция; в действительности это — вполне индивидуальный, конкретно существующий порыв, посредством которого народ осуществляет в языке свои мысли и ощущения. Но так как мы не можем видеть этот порыв в нераздельной совокупности всего стремления, а лишь в его единичных действиях, то нам остается только охватить однородность его действия в мертвом общем понятии. Сам по себе этот порыв един и жизнен. Не нужно думать, будто формы языка суть только грамматические формы; понятие формы языка простирается далеко за пределы правил связи речи и даже за пределы образования слов, поскольку под последним разумеется применение общих логических категорий действования, субстанции, свойства и пр. к корням и основам ** (Grundw? rter ?), и даже в особенности речь идет о последних при познании сущности языка. Понятие формы ни в коем случае не исключает фактического и индивидуального, — напротив, в этом понятии охватывается и в него включается все, что только действительно исторически может быть обосновано, в том числе самое индивидуальное. Но, разумеется, в понятие формы единичное входит не как изолированный факт, а постольку, поскольку на нем можно открыть метод образования языка. Тождество и родство языков должно покоиться на тождестве и родстве форм. Но в языке индивидуация внутри всеобщего согласия (? ? bereinstimmung) так чудесна, что можно с одинаковой правильностью сказать как то, что весь человеческий род обладает только одним языком, так и то, что всякий человек обладает особым языком. dd, Внутренняя форма у Гумбольдта Как бы ни были художественны и богаты звуковые формы языка, связанные даже с самым живым артикуляционным чувством, они все же не могут создать языка без света идей. Только последние создают собственно язык, будучи его совершенно внутренней и чисто интеллектуальной частью. В ней раскрывается единство и взаимодействие законов, согласованных взаимно и с законами созерцания, мышления и чувствования. Эти законы суть не что иное, как пути, по которым движется духовная деятельность в создании языка, или, пользуясь другим сравнением, — формы, в которых оно отчеканивает звуки. “Нет такой силы души, которая не была бы при этом деятельна; нет ничего внутри человека столь глубокого, столь тонкого, столь всеобъемлющего, что не перешло бы в язык и что не было бы познаваемо в нем”. Их отличительные интеллектуальные черты покоятся на организации духа народов в эпоху их образования и составляют непосредственный отпечаток их. Во внутренней интеллектуальной части языка, как и для звуковой формы, наиболее важными являются два пункта: обозначение понятий и законы связи речи. Обозначение понятий по отношению к звуковой форме составляет образование слов, по отношению к внутренней форме — образование понятий (die Begriffsbildung). Язык не дает предметов, он дает понятия, образованные о них самодеятельностью духа в сознании языка. Именно об этом образовании, поскольку оно, будучи совершенно внутренно, как бы предшествует артикуляционному чувству, идет речь при определении того, что составляет внутреннюю форму языка. В образовании понятий отражается целиком богатство народного языка, плодовитость которого здесь получает полный простор для своего обнаружения. В не меньшей степени, конечно, <народные> особенности духа сказываются в связях речи, несмотря на ее прочную в общем закономерность. — 2 —
|